Смерть на ипподроме

— Еще бы! Он на этом вырос. Его отец еще в тридцатых годах выиграл Большой Национальный Приз. А сейчас он важная шишка в Национальном Комитете по конному спорту. — В ответ на ее недоумевающий взгляд я пояснил:

— Это административный орган, которому подведомственны скачки с препятствиями.

— А-а! А сам Кемп-Лор выигрывал какой-нибудь Национальный Приз?

— Нет. По-моему, он вообще не ездит верхом. У него от лошадей астма, что ли... Он часто бывает на скачках, но мне с ним разговаривать не приходилось.

Скачки никогда особенно не трогали Джоан, а тут ее интерес и вовсе угас.

Прозвенел дверной звонок. Она пошла открывать и вернулась в сопровождении мужчины с незаконченного портрета. Это был один из тех двух. Он все еще продолжал волновать ее. Уверенно обняв Джоан за талию, поцеловал ее и кивнул мне.

— Ну, как прошел концерт? — спросила она. Он играл партию первой скрипки в Лондонском симфоническом оркестре.

— Так себе, — ответил он, — Моцарт прозвучал неплохо, если не считать того, что какой-то идиот начал аплодировать после замедления и испортил переход к аллегро.

Джоан сочувственно поахала. Я встал. Мне неприятно было видеть, как хорошо им вдвоем.

Зевнув, он пожелал мне доброй ночи, снимая при этом черный галстук и расстегивая воротничок рубашки.

Я вежливо ответил: «Доброй ночи, Брайан!», а про себя подумал: «Чтоб ты сдох!»

Джоан проводила меня до двери. Ее силуэт четко выделялся на фоне мягко освещенной комнаты, где Брайан, усевшись, снимал туфли.

Я сказал ровным голосом:

— Спасибо за бифштекс... и за телевизор.

— Приходи еще.

— Обязательно.

— А как Паулина?

— Замуж собирается. За сэра Мортона Хенджа. Джоан рассмеялась.

Глава 3

Через две недели, как погиб Арт, я провел ночь в доме Питера Клуни. Это был первый день Челтенхэмских скачек.

Машины у меня не было. Я, как обычно, приехал специальным скаковым поездом, прихватив с собой лишь маленький чемоданчик с кое-какими вещичками.

Я был занят в двух скачках — по одной в день — и собирался найти какую-нибудь гостиницу подешевле. Но Питер предложил заночевать у него. Я поблагодарил и согласился.

День предстоял неинтересный. Я должен был скакать на новичке с противной кличкой Ослик, не обещавшего никаких шансов на победу. «Сошел с дистанции» или «Внезапно остановился» — вот что про него было известно. Не могу понять, почему его владелец так носится с этим проклятым животным. Но на всякий случай заранее подготовил Ослику несколько комплиментов. Ведь владельцам не нравится, когда им прямо дают понять, что их лошадь никуда не годится. Такого жокея, режущего правду-матку, просто перестают нанимать.

Ценою больших усилий мне удалось чуть-чуть разбудить Ослика — от старта к финишу. Так что, хотя мы и финишировали практически последними, с дистанции не сошли. Победа была уже в том, что лошадь вообще выдержала скачку. К моему удивлению, тренер думал так же. Он похлопал меня по плечу и предложил скакать назавтра еще на одном новичке.

Ослик был первой лошадью из конюшен Джеймса Эксминстера, на которой я скакал. Он пригласил меня, чтобы не подвергать риску своих постоянных жокеев. Вообще на мою долю доставалось много таких скачек. Но я был рад и этому. Если наработать достаточно опыта на плохих лошадях, это сослужит добрую службу, когда достанется хорошая.

В конце дня мы с Питером уселись в солидный семейный автомобиль и поехали к нему. Он жил вблизи Котсуолдовских холмов — милях в двадцати от Челтенхэма — в маленькой деревушке, расположенной в лощине.

Питер указал:

— Вон тот дом с белыми окнами — мой.

Мы спустились с холма и остановились у современного кирпичного домика с подстриженной лужайкой и ровными цветочными клумбами.

Жена Питера вышла нам навстречу. На вид она была не старше школьницы, но вскоре ожидала ребенка. Она застенчиво пожала мне руку.

— Питер звонил, что вы приедете, Все готово.

Я последовал за ней. Внутри дома было удивительно чисто. Пахло полировкой для мебели. Полы покрыты голубоватым линолеумом, и на нем разложены терракотовые коврики. Жена Питера сделала их сама.

В гостиной одна из стен была сплошь покрыта фотографиями. Пока жена готовила к столу, Питер показывал мне снимки.

Было ясно, что супруги любят друг друга. Это проявлялось в каждом взгляде, слове, прикосновении. Оба такие добродушные, отзывчивые.

— Вы давно женаты? — спросил я, откусывая кусочек сыра. Питер ответил:

— Девять месяцев. — А его жена очаровательно покраснела.

Мы убрали посуду и потом весь вечер смотрели телевизор и болтали о скачках. Когда собрались спать, супруги начали извиняться:

— Мы еще не успели обставиться как следует...

— Мне будет вполне удобно, Выспался я прекрасно.

Утром, после завтрака, пока Питер хлопотал по хозяйству, его жена показывала мне свой садик. Каждый цветок и овощ она, казалось знала в «лицо». Растения были ухожены так же тщательно, как и все в доме.

— Питеру теперь приходится делать за меня всю домашнюю работу, — сказала она с любовью. — Он очень заботливый муж. Самый лучший на свете! Именно о таком человеке я мечтала всю жизнь.