Смерть на Ниле

– Я очарован, – говорил он. – Черные скалы Слонового острова[23], солнце, челны на реке. Нет, жить – это хорошо. – Помолчав, он добавил: – Вы не находите, мадемуазель?

– Почему же нет? – кратко ответила Розали Оттерборн. – Только уныло здесь, в Асуане. Отель наполовину пуст, а те, кто есть, столетние…

Она оборвала себя, прикусив губу.

В его глазах зажглись огоньки.

– Совершенная правда, я сам одной ногой в могиле.

– Я… не вас имела в виду, – сказала девушка. – Извините. Некрасиво получилось.

– Ничего страшного. Это нормально, что вам нужны ровесники для компании. Постойте, по крайней мере один молодой человек имеется.

– Это тот, что ни на шаг не отходит от своей матери? Она мне нравится, а он, по-моему, ужасный – такой самодовольный!

Пуаро улыбнулся:

– А я – самодовольный?

– Нет, я бы не сказала.

Ясно, ей это безразлично, но Пуаро не стал обижаться, а со спокойным удовлетворением заметил:

– Мой лучший друг говорит, что я очень самодоволен.

– Может быть, – рассеянно сказала Розали, – чем-то, наверное, вы можете быть довольны. Меня, к сожалению, совсем не интересуют преступления.

На это Пуаро с серьезным видом ответил:

– Рад узнать, что вам нет нужды скрывать что бы то ни было.

На секунду ее лицо оживилось, когда она вопросительно стрельнула в его сторону глазами. Словно не заметив этого, Пуаро продолжал:

– А что, ваша матушка не выходила к ленчу? Не потому, что нездоровится, надеюсь?

– Не нравится ей тут, – коротко ответила Розали. – Я не дождусь, когда мы уедем.

– Мы ведь вместе плывем, не так ли? Вместе поднимемся до Вади-Хальфа и Второго порога?[24]

– Да.

Из тенистого парка они вышли на пыльное полотно прибрежной дороги. Их тут же облепили глазастые продавцы бус, почтовых открыток, гипсовых скарабеев, пара мальчишек с осликами и ватага просто назойливых юных бездельников.

– Хотите бусы, сэр? Очень хорошие, сэр. Очень дешево…

– Хотите скарабея, леди? Смотрите: великая царица приносит счастье…

– Смотрите, сэр: настоящий лазурит[25]

. Очень хороший, очень дешево…

– Хотите ослика для поездки, сэр? Это очень хороший ослик. Этого ослика зовут Виски-сода, сэр…

– Хотите поехать в гранитный карьер, сэр? Вот очень хороший ослик. Тот ослик очень плохой, сэр, он падает…

– Хотите открытки, очень дешево, очень красиво…

– Смотрите, леди… Всего десять пиастров[26]… очень дешево… лазурит… вот слоновая кость…

– Вот очень хорошая мухобойка – это все из янтаря…

– Вам требуется лодка, сэр? У меня очень хорошая лодка, сэр…

– Хотите вернуться верхом в отель, леди? Вот первоклассный ослик…

Помахивая рукой, Эркюль Пуаро отбивался от липнущего человеческого роя. Розали шла сквозь толпу людей как сомнамбула.

– Лучше всего притвориться слепой и глухой, – заметила она.

Юные бездельники трусили сбоку, канюча:

– Бакшиш![27] Бакшиш! Гип-гип-ура! Очень хорошие, очень красивые…

Они живописно трясли своими пестрыми лохмотьями, на ресницах гроздьями сидели мухи. Эти были самые назойливые. Другие отстали и уже взяли в оборот очередного путника.

Теперь, под вкрадчивые уговоры, Пуаро и Розали выдерживали магазинный искус.

– Не зайдете в мою лавку, сэр?

– Не хотите крокодила из слоновой кости, сэр?

– Вы не были у меня в лавке, сэр? Я покажу вам очень красивые вещи.

Зашли они только в пятую лавку, где Розали взяла несколько фотопленок, ради чего и была затеяна эта прогулка.

Выйдя, они направились к берегу реки.

Как раз швартовался нильский пароход. Пуаро и Розали с интересом глазели на пассажиров.

– Порядочно их, правда? – заметила Розали.

Она обернулась к подошедшему Тиму Аллертону.

Тот запыхался от спешки.

Постояв минуту-другую, Тим заговорил.

– Видимо, такая же жуткая публика, как всегда, – пренебрежительно обронил он, кивнув в сторону высаживавшихся пассажиров.

– Они обычно все кошмарные, – согласилась Розали. Все трое взирали на вновь прибывших с превосходством уже обжившихся на месте людей.

– Ба! – возбужденно воскликнул Тим. – Разрази меня гром, если это не Линит Риджуэй!

Оставив равнодушным Пуаро, эта новость сильно заинтересовала Розали. Брюзгливость разом сошла с ее лица, когда она спросила:

– Где? Вон та в белом?

– Ага, рядом с высоким мужчиной. Это они сейчас сходят. Новоиспеченный муж, я полагаю. Забыл, как ее теперь величают.

– Дойл, – сказала Розали, – миссис Саймон Дойл. О них писали во всех газетах. Она в самом деле богачка?

– Да, пожалуй, из богатейших девиц в Англии, – весело отозвался Тим.

Все трое молча смотрели на сходивших пассажиров. Особа, о которой шла речь, обратила на себя внимание Пуаро.

– Красивая, – пробормотал он.

– Некоторым все достается, – с горечью сказала Розали.

Ее лицо перекосила зависть, когда она смотрела, как та, другая, шла по сходням.

Линит Дойл выглядела так, что хоть сейчас в премьерши какого-нибудь ревю. Она и держалась с уверенностью обласканной славой артистки. Она привыкла, что на нее смотрят, восхищаются ею, привыкла быть в центре внимания.

Она знала, что на нее устремлены жадные взоры, и как бы не замечала их: она принимала это как должное.