Смерть на Ниле

– Это я могу себе представить. У вас, как я понимаю, медовый месяц?

– Да. Впервые это случилось в Венеции. Она остановилась там в «Даниэлли». Я подумала, это просто совпадение. Малоприятно, но не более того. Потом вдруг видим ее на пароходе в Бриндизи. Мы так поняли, что она направляется в Палестину. Мы думали, она осталась на пароходе. Но… но когда мы приехали в отель «Мена-Хаус», она уже была там и поджидала нас.

Пуаро кивнул:

– А как было теперь?

– Мы плыли вверх по Нилу. Я почти ожидала, что она будет с нами на пароходе. Когда ее там не оказалось, я подумала, что она прекратила… свои дурачества. Но стоило нам сойти здесь, как она уже поджидала нас.

Пуаро вгляделся в нее. Она все так же владела собой, но костяшки пальцев, обжимавших края стола, побелели.

– И вы боитесь, – сказал Пуаро, – что это положение вещей сохранится?

– Да. – Она помолчала. – Это идиотизм от начала до конца! Жаклин выставляет себя на посмешище. Я поражена: где ее гордость? Чувство собственного достоинства?

Пуаро чуть заметно пожал плечами:

– Бывают такие моменты, мадам, когда гордости и чувству собственного достоинства дают отставку. Одерживают верх иные чувства, посильнее.

– Возможно, – нетерпеливо перебила Линит. – Но какая ей от этого польза?

– Не все сводится только к пользе, мадам.

Что-то в его голосе не понравилось Линит. Покраснев, она сказала:

– Вы правы. Мотивы ее поступков – дело десятое. Проблема в том, чтобы прекратить все это.

– Как вы предполагаете осуществить это, мадам? – спросил Пуаро.

– Мы с мужем не желаем дольше терпеть это неудобство. Должны же быть какие-то законные меры.

Она говорила уже с раздражением. Не спуская с нее задумчивых глаз, Пуаро спросил:

– Она произносила при посторонних какие-нибудь угрожающие слова? Вела оскорбительные речи? Делала попытки оскорбить действием?

– Нет.

– Тогда, откровенно говоря, я не вижу, мадам, что бы вы могли сделать. Если молодой даме желательно куда-то поехать и там оказываетесь вы с мужем – eh bien[33], – что из того? У воздуха нет хозяина. Ведь речь не о том, что она нарушает ваш семейный покой? Эти встречи – они всегда бывают при посторонних?

– Вы хотите сказать, что я бессильна что-нибудь сделать? – В ее голосе прозвучало недоверие.

– Совершенно бессильны, насколько я могу судить, – спокойно объявил Пуаро. – Мадемуазель де Бельфор в своем праве.

– Но… это безумие! Мне непереносима мысль, что я должна буду мириться со всем этим!

Пуаро сухо сказал в ответ:

– Я вам сочувствую, мадам, тем более что вы, как я представляю себе, нечасто миритесь с чем бы то ни было.

Линит нахмурилась.

– Должно быть какое-то средство прекратить это, – пробормотала она.

Пуаро пожал плечами.

– Вы всегда можете уехать – переехать куда-нибудь еще, – предложил он.

– Она поедет за нами!

– Скорее всего – да.

– Чушь какая-то!

– Именно так.

– А главное, почему я… почему мы должны убегать? Словно мы…

Она осеклась.

– Вот именно, мадам: словно вы… В этом все дело, не так ли?

Линит вскинула голову и глянула ему прямо в глаза:

– Что вы хотите сказать?

Пуаро переменил тон. Чуть подавшись к ней, он заговорил доверительно, с заклинающей интонацией, бережно. Он спросил:

– Почему это вам так неприятно, мадам?

– Неприятно?! От этого можно сойти с ума! Это раздражает до крайней степени! А почему – я вам сказала.

Пуаро помотал головой:

– Не вполне.

– Что вы хотите сказать? – снова спросила Линит.

Пуаро откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и с бесстрастным видом заговорил:

– Ecoutez, madame[34]

. Я поведаю вам маленькую историю. Однажды – это уже месяц-два назад – я обедаю в лондонском ресторане. За соседним столиком сидят двое – мужчина и девушка. Они кажутся очень счастливыми, очень влюбленными. Они с верой строят планы на будущее. Это не значит, что я слушаю не полагающееся для моих ушей: просто они совершенно не принимают в расчет, кто их слышит, а кто не слышит. Мужчина сидит спиной ко мне, а лицо девушки я вижу. Оно очень выразительно. Девушка беззаветно любит, предана душой и телом, и она не из тех, кто влюбляется легко и часто. Для нее это, безусловно, вопрос жизни и смерти. Они обручены, эти двое, насколько я могу понять, и они обсуждают, куда отправиться в свой медовый месяц. Они планируют поехать в Египет.

Он умолк.

– И что же? – отозвалась Линит.

Пуаро продолжал:

– Это было месяц-два назад, но ее лицо – это незабываемо. Я знал, что вспомню его, если увижу еще раз. И мужской голос вспомню. Вы, я думаю, догадываетесь, мадам, где я снова увидел это лицо и услышал тот голос. Это случилось здесь, в Египте. У того мужчины медовый месяц – это так, но он проводит его с другой женщиной.

– Так что же? – отозвалась Линит. – Я упоминала об этих обстоятельствах.

– Да, вы упоминали.

– В чем же дело?

Растягивая слова, Пуаро сказал:

– Девушка в ресторане упоминала свою подругу, она была убеждена, что подруга не подведет их. Этой подругой, я думаю, были вы, мадам.

Линит залилась краской.

– Да. Я говорила вам, что мы дружили.

– Она верила в вас?

– Да.