Смерть на сон грядущий

Нет нужды говорить, что на самом деле все было значительно сложнее; последующие публикации в «Нью-Йорк Таймс» по поводу всех этих дел дают гораздо более полную и ясную картину, чем это сделал я. Но становилось ясно, что сенатор так все устроил, что в случае разоблачения аферы остался бы чист, а вся ответственность легла на Руфуса Холлистера. И губернатор тоже бы остался в стороне, по крайней мере так получалось на бумаге.

Уинтерс вызвал в кабинет специалиста по отпечаткам пальцев и юриста и передал им документы на исследование.

— Все это довольно странно, — заметил я.

— Зачем, — спросил Уинтерс, — понадобилось посылать вам документы? Да и предыдущее письмо, конечно, если оба прислало одно и то же лицо.

— Возможно, кто-то полагает, что я смогу их должным образом использовать.

— Тогда почему не послать их прямо в полицию?

— Может быть, человек не любит полицейских.

— Тогда почему из всех, живущих в доме, он посылает их именно вам? — лейтенант подозрительно посмотрел на меня.

— Единственная причина, которая приходит мне в голову, если не считать моего неотразимого обаяния и интеллигентности, состоит в том, что я опишу все это в газете… Может быть, убийца заинтересован, чтобы все это было подробно освещено в прессе. Возможно, для него не безразлично, к кому попадет информация, так как он знает, что в конце концов она окажется в полиции. А может быть, это просто каприз. Согласитесь, стиль первого письма был довольно капризным.

Уинтерс что-то проворчал и уставился в потолок.

— Кое-кто мог бы мне довериться, учитывая мою связь с четвертой властью. Говоря между нами, однажды ночью Камилла Помрой пришла ко мне, чтобы заявить, что убил сенатора ее муж. На следующее утро миссис Роудс сообщила мне очень ценную информацию о гражданском браке сенатора… Видимо, вы читали мою статью…

— И удивлялся, откуда вы все это взяли. А что именно сказала вам миссис Помрой?

Я повторил ее слова, умолчав о предшествовавших им событиях, как не имеющих отношения к делу.

— Не понимаю, — вздохнул Уинтерс.

— Единственная мысль, которая приходит мне в голову: стоило бы тщательно исследовать отношения между тремя наследниками покойного сенатора.

Сейчас эта мысль неожиданно показалась мне важной.

— Мы этим уже занимаемся, — заметил Уинтерс.

— Кто-то из них мог убить сенатора ради наследства.

— Вполне возможно.

— С другой стороны, его могли убить по политическим мотивам.

— Тоже возможно.

— А кроме того, могли убить из мести.

— Это тоже весьма вероятно.

— Другими словами, лейтенант Уинтерс, у вас нет ни малейшего представления о том, почему его убили и кто это сделал.

— К сожалению, дело обстоит именно так.

Уинтерс вовсе не выглядел расстроенным, и у меня возникло неожиданное подозрение.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставить это преступление нераскрытым? Не собираетесь остановиться на том, что у вас есть признание и тело мнимого виновника убийства?

— Что вас заставило так думать? — вежливо поинтересовался Уинтерс. Я понял: именно это он и планировал.

Я не мог его осуждать; он допускал, что Холлистера убили и признание подделали, но оказывался в глупейшей ситуации. Доказывая всем и каждому, что Холлистера убили, он рисковал никогда не найти настоящего убийцу. Тогда он подорвал бы доверие к полиции и сам вполне мог лишиться места. Поэтому мне трудно было осуждать его за безразличие к торжеству справедливости. В конце концов, кого затронуло убийство сенатора и Холлистера? Никто их особо не оплакивал.

На какой-то миг во мне поколебались любовь к закону и стремление к справедливости. Но тут я напомнил себе, что должен выполнять свой долг. В немалой степени на мою решимость подействовал тот факт, что я могу прославиться, если сумею найти убийцу после того, как полиция дело официально закроет.

— Долго вы сможете удержать всю команду вместе? — спросил я, записывая Уинтерса в союзники.

— День или два, пока все доказательства не будут тщательно проверены… Пока мы не получим результаты вскрытия и все такое.

— Потом мы сможем разъехаться?

— Если не произойдет чего-то непредвиденного.

— Вроде еще одного убийства?

— Нового убийства не будет, — уверенно заявил лейтенант, и у меня возникло подозрение, что он располагает дополнительными доказательствами, мне неизвестными. В конце концов, Холлистер мог действительно покончить с собой… И толкнул его на это обладатель документов, эксцентричный негодяй, который явно наслаждался всем происходящим.

— А что известно о пистолете?

— А что может быть о нем известно?

— Он ведь принадлежал миссис Роудс, верно?

— Верно… И на нем не обнаружили никаких отпечатков, кроме отпечатков Холлистера. Миссис Роудс держала пистолет в ночном столике у кровати. Она не заглядывала туда больше месяца. Любой мог войти в комнату и взять его.

— Но кто в доме знал, где лежит пистолет?

— Не имею понятия. Хотя Холлистер знал, — лейтенант довольно улыбнулся. — Он знал обо всем, что где лежит.

— Если не считать бумаг, которые сенатор прятал в кабинете и которые кто-то нашел раньше его.

— Но кто?

— Убийца.

— Я не вижу доказательств.