Смерть на высоких каблуках, или Элементарно, Васин! (сборник)

— Ну? — сердито спросил Толик. — Я люблю истории с каким-нибудь концом — плохим или хорошим, а ты все тянешь.

— На чем я остановился?

— Бубенцов сообщил Дине о том, что возвращается к жене, — подсказал он. — А Дина…

— А Дина взяла и отравилась.

Толик некоторое время молчал, переваривая услышанное.

— И что? — наконец спросил он.

Денис пожал плечами:

— И все.

— Потрясающе, — буркнул Толик. — Сказать по правде, это уж больно сжатый рассказ.

— Зачем тебе сдался подробный?

— Хочу знать, что тебя настораживает. Тебя ведь что-то настораживает, верно? Может быть, ты думаешь, что твой друг помог надоевшей любовнице переселиться на тот свет?

Денис отмахнулся:

— Нет, Бубенцова я ни в коем случае не подозреваю. Он просто на такое неспособен.

— И это я слышу от человека, который работает со мной бок о бок много лет и видит то же, что и я. Сплошь приличных людей, которые каждый день совершают какие-то пакости.

— Говорю тебе, Бубенцов ни при чем. Но смерть его любовницы меня тревожит. Я пару раз встречал его с Диной, и об этой дамочке у меня сложилось совершенно определенное мнение. Сам говоришь, опыт… Его не пропьешь.

— Да, но женщины непредсказуемы, Денис! Что тебе не дает покоя?

— В самом деле интересно или это ты так, из вежливости?

— Блин, конечно, интересно. Ты ж не баба, чтобы перед тобой расшаркиваться.

Его напарник спрятал зажигалку в карман, наклонился, сорвал крупную ромашку и принялся терзать ее, пуская лепестки по ветру. Они взмывали вверх, а потом падали на траву, словно оборванные стрекозиные крылья.

— Так вот, — сказал Денис. — Эта Дина была такой штучкой! Я никак не могу поверить, что она наложила на себя руки. Понимаешь, самоубийство совершенно не в ее характере. Ее нельзя было назвать ангелом. Она была…

— Вредной.

— Точно. Откуда ты знаешь?

— Если про женщину нельзя сказать, что она ангел, значит, она вредная.

Денис вздохнул. Несмотря на два развода, он все еще идеализировал прекрасный пол, искренне веря, что в его тихую заводь акулы заплывали по чистой случайности.

— Да, Дина была той еще штучкой!

— И тебе кажется, что эту штучку кто-то ухлопал.

— Если честно, Толь, меня так измучила эта мысль, что я решил неучтенные выходные посвятить собственному расследованию.

— Пойдешь по следам родной милиции?

— Ну и что? Милиция эту Дину живьем не видела. Кроме того, расследование было простой формальностью. После того как Бубенцов позвонил и сделал свое сенсационное заявление, с Диной случилась истерика. Соседка слышала, как она рыдала и кричала, что ей больше незачем жить. В ее квартире нашли снотворное, да и конфеты, нашпигованные этим снотворным, она сама купила возле дома. Так что никакого расследования, собственно, и не было.

— Слушай, дружище, неужели ты превратился в поборника справедливости? — подозрительно спросил Толик. — Твоего друга никто ни в чем не подозревает, защищать его не нужно…

— У меня особый интерес, — неохотно признался Денис. Расправившись с ромашкой, он принялся крутить свою пуговицу. Та держалась из последних сил. — Понимаешь, Бубенцов в самом деле разлюбил Дину. Мы с ним довольно близкие друзья, он рассказывал мне о своих планах, о том, что хочет расстаться с любовницей и просить прощения у жены.

— Ну и?

— Но когда этой женщины не стало… Игорь вроде бы и помирился с Натальей, однако самоубийство Дины его потрясло. Он думает, она отравилась из-за сильного чувства, и понимает, что виноват в ее смерти. Убив себя, Дина как бы обессмертила свою любовь и сделала невозможным восстановление прежних отношений между Натальей и Игорем. Теперь ее призрак всегда будет стоять между ними.

— Может, она убила себя просто из вредности? — предположил Толик.

Денис пожал плечами:

— В любом случае в ее самоубийстве все же есть нечто странное.

— И что это?

— Вот смотри, как было дело. — Денис развернулся к напарнику всем корпусом и, чертыхнувшись, засунул отвалившуюся таки пуговицу в карман штанов. — Вечером Бубенцов позвонил Дине и сообщил, что больше не станет встречаться с ней. Она, промучившись всю ночь, утром пошла в магазин, купила коробку дорогих конфет и начинила часть из них сильным снотворным. Вечером она эти конфеты съела.

— Что-то типа русской рулетки? Взять конфетку, не зная: отравлена — не отравлена?

— Вот именно! — В голосе Дениса появился настоящий азарт. — Нет, ну разве не странно, что она начинила конфеты снотворным и слопала их?

— Хм. Может, она хотела отравить неверного любовника, а потом передумала?

— Она не могла строить коварные планы: Игорь ясно сказал, что больше никогда не придет к ней.

— Да ну! Она могла надеяться на то, что уговорит любовничка. Ты спрашивал у Бубенцова, она подбивала его встретиться для последнего разговора?

— Пыталась. Она заходила к нему в офис перед обедом пятого числа — в тот день она умерла.

— Ну вот! — воскликнул Толик. — Но, вижу, ты уперся. Тебя уже не сломить. Так с чего мы начнем наше расследование?

— Наше?

— Да ладно, дружище, конечно, я тебе помогу. — Он подмигнул напарнику. — У нас же выходные.