Ворожейкин Арсений Васильевич

Смерть немецким оккупантам ! (Заметки об огневом мастерстве)

Дважды Герой Советского Союза майор А. ВОРОЖЕЙКИН

Смерть немецким оккупантам!

ЗАМЕТКИ ОБ ОГНЕВОМ МАСТЕРСТВЕ

1. КАК Я НАУЧИЛСЯ МЕТКО СТРЕЛЯТЬ

Был нелетный день, мы ожидали прояснения погоды. Растянувшись на свежем сене, у входа в КП лежали молодые летчики, только что прибывшие в наш полк, и о чем-то горячо и оживленно спорили. Я находился недалеко от них, но они не видели меня. Дебатировался вопрос об огневом мастерстве: что это - врожденный талант или искусство, которое приходит вместе с длительной тренировкой? Вскоре я услышал свою фамилию.

- Вот, скажем, наш комэск майор Ворожейкин, - говорил один из летчиков. - Он, как охотник: вскинул ружье - и птица наземь летит. Это врожденная способность, ну вроде самородка, что ли...

Я не выдержал, вмешался в спор и, к удивлению многих участников его, сказал:

- Должен вам по-честному признаться, что года четыре назад я был сущий профан по части воздушной стрельбы. Стрелял, как бог на душу положит. Одним словом, - плохо стрелял. Ну, а сейчас как будто получается нормально. И никакой я не самородок.

В чем же дело? Как я, летчик, не умевший даже пользоваться прицелом, стал мастером воздушной стрельбы?

Я начал воевать еще на Халхин-Голе. Летал я на "И-16" и меньше всего задумывался над вопросом, метко я стреляю или нет. Увижу противника в воздухе - открываю огонь. Иногда удачно, иногда нет. Неудачи я объяснял очень просто: не повезло.

Но вот однажды произошел случай, заставивший меня впервые очень серьезно подумать об огневой подготовке. Я встретил в воздухе противника, и у меня была сравнительно неплохая позиция для атаки. Я открыл огонь по трассе. Никакого результата. Я дал еще одну очередь. Противник стал уходить. Я за ним. Дальность нормальная. Дал еще очередь. Все то же. Во мне уже начала кипеть злость, Я истратил весь боекомплект, но вражеского самолета не сбил.

Легко представить мое состояние, когда, вернувшись на свой аэродром, я узнал, что мой друг из соседнего полка в этот же день сбил самолет, истратив всего лишь 1/3 боекомплекта. Вечером я стал его расспрашивать: почему так получилось, почему я, имея выгодную позицию для атаки, истратил весь боекомплект и все же не сбил самолет противника? Он спросил:

- А как ты пользовался прицелом?

- А я без прицела, навскидку, - ответил я так, как отвечает обычно человек, уверенный в своей правоте.

Незадолго до этого мне пришлось слышать разговор двух наших командиров, говоривших, что все советы пользоваться прицелом - из области теории. А практически есть один-единственный правильный способ меткой воздушной стрельбы - навскидку. Товарищи, агитировавшие за такой метод, были авторитетными летчиками. Я слепо верил им. И вот теперь впервые после беседы с другом у меня появилось сомнение. "Как же лучше стрелять: навскидку или по прицелу?" - эта мысль не давала мне покоя.

Еще не получив ясного ответа на этот вопрос, я, однако, понял одну бесспорную истину: воздушная стрельба - большое искусство, и если хочешь стать настоящим истребителем, то должен этим искусством овладеть. Я начал глубоко анализировать каждую свою встречу с воздушным противником с точки зрения умелого, вернее неумелого, использования огня. К чему сводились мои ошибки?

Я не умел пользоваться и попросту пренебрегал прицелом.

Я не знал, какие практически нужно брать поправки на скорость самолета противника, когда стреляешь под разными раккурсами.

Мой глаз не привык определять дальность до вражеского самолета. Однажды мне показалось, что я нахожусь от врага на расстоянии всего лишь 100, максимум 150 метров. Я открыл огонь и, конечно, безрезультатно. На земле товарищи, наблюдавшие мой бой, сказали:

- Ты с ума сошел: до противника 500 метров, а ты огонь открываешь!

Я стал искренне и горячо доказывать им, что до самолета противника было не 500, а самое большее 150 метров, а они только смеялись в ответ:

- У тебя, Ворожейкин, нет чувства глубины пространства.

Тогда я обиделся на это замечание, но позже понял всю его горькую справедливость.

В моем планшете в эти дни появились основные теоретические руководства по воздушной стрельбе, в которые я не заглядывал после школы. Изучение, вернее повторение, теоретического курса, различных схем и таблиц позволило мне более глубоко осмыслить существо моих ошибок в воздушной стрельбе. Мне стало понятно, каким неверным было, я бы сказал, модное тогда мнение о том, что прицелом можно пользоваться только в школе, а в боевой действительности нужно стрелять навскидку. И вскоре в числе, тогда еще немногих, поклонников прицела оказался и я.