Смерть никогда не стареет

Лицо ее делается серьезным, она какое-то время смотрит на меня, а потом резко трогается с места…

Глава 15

Замечательный план, или Осталось его поймать

Дома я первым делом бросаюсь на диван. Я чертовски устал… Впрочем, нет, это не усталость. Просто не держат ноги, и в голове гудит и постреливает. Такие короткие очереди, похожие на автоматные, правда, слышны они мне одному.

А Ирка молодчина. Не испугалась. Или не успела испугаться, поскольку я ее просто кинул в овраг без всяких объяснений. Но все равно она молодец…

Что-то гнетет меня, словно я что-то забыл сделать. Что-то важное, о чем нельзя было забывать.

Ах да, надо звонить капитану Ермакову. И докладывать ему о том, что я узнал в университете, беседуя с женщиной-доцентом, безответно влюбленной в профессора и писателя Валентина Чекулаева.

Интересно, стоит ли Ермакову говорить о покушении? Наверное, нужно. В плане того, что он должен принять мой план. Поскольку я очень близко подобрался к истинному убийце. И медлить никак нельзя…

Я набираю номер Ермакова. И говорю:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – отвечает Вячеслав Всеволодович. И добавляет с едва заметной тревогой в голосе: – Что-то случилось?

– А вы где? – спрашиваю я в ответ.

– На работе, где же мне еще быть, – говорит капитан Ермаков. – Так что же все-таки случилось?

– Кое-что, – отвечаю я.

– Тогда приезжай, – переходит он на «ты». – Прямо сейчас. Сможешь?

– Смогу, – говорю я.

– Тогда жду, – произносит Ермаков и кладет трубку.

* * *

Когда хочется быть убедительным, не надо никаких лишних телодвижений, жестов и мимики. Просто надо сказать информацию и посмотреть собеседнику в глаза. И тот поймет, что вы говорите правду.

Когда я пришел в отделение к Ермакову, тот, несмотря на субботу, был загружен по уши. Ему все время кто-то названивал, потом его вызывали к начальнику полиции, а ведь ему надлежало еще и дежурить. Основательно поговорить не удавалось: то он говорил по телефону, то покидал кабинет и просил подождать «пять минуточек».

Суматоха кончилась где-то часам к семи вечера. Вячеслав Всеволодович наконец прочно обосновался за своим столом, сделал растворимый кофе; одну чашечку поставил передо мной, вторую взял в руки и стал прихлебывать из нее, явно пребывая в блаженстве.

– Прости, что… все так, – неопределенно сказал он. И добавил: – Ну, что случилось?

– Во-первых, в меня сегодня стреляли, – сказал я.

Ермаков поперхнулся, закашлялся и поставил чашку.

– Из чего? – выдавил он из себя.

– Из автомата, – сказал я. – Вернее, из двух автоматов. А во-вторых, я знаю, кто взорвал Геннадия Павловича Нехватова. И за что его убили…

Пауза была недолгой.

– Ты узнал, что это было за дело, которым занимался последнее время Нехватов? – посмотрел на меня Вячеслав Всеволодович.

– Узнал, – ответил я. И добавил без ложной скромности: – Я вообще все узнал…

Ермаков в один глоток допил кофе и отставил в сторону чашку:

– Давай-ка все по порядку. С того самого момента, когда ты послал ко мне Вику…

– Хорошо, – просто сказал я. – Слушай…

И я начал рассказывать. Про недавнее посещение кафедры истории русской литературы в университете и про женщину-доцента Анну Витальевну Благовещенскую, безнадежно влюбленную в профессора и писателя Валентина Чекулаева; про Жанну, теперешнюю супругу Чекулаева, которая стала обхаживать профессора и писателя с первого курса и на третьем буквально женила его на себе. А потом рассказал и про посещение четы Чекулаевых еще до моей встречи с Викой…

– Получается, что они оба соврали, сказав тебе, что познакомились только через год после смерти Анны Чекулаевой? – задумчиво протянул Вячеслав Всеволодович.

– Именно так, – подтвердил я.

– А зачем? – посмотрел на меня Ермаков.

– Затем, чтобы их не заподозрили в причастности к убийству первой супруги Валентина Чекулаева, – ответил я. – Их и не заподозрили. И версия о причастности Валентина Георгиевича к смерти жены три года назад, когда велось следствие по этому делу, даже не рассматривалась.

– А Нехватов? – снова посмотрел на меня Вячеслав Всеволодович.