Смерть под аплодисменты

– Эксперт по вопросам преступности. Меня обычно называют Дронго.

– По какой структурности? – не разобрал Бурдун. – Ничего не понимаю.

– По вопросам преступности, – повторил Дронго. – Нам нужно срочно с вами увидеться.

– Понятно. Опять по делу Натана? Никак не можете успокоиться? Не хотите поверить, что гениального актера случайно закололи, как обычную овцу?

Было очевидно, что он до сих пор ненавидит Зайделя. И в слове «гениальный» издевка слышалась более чем очевидно. Нужно было сыграть именно на этом.

– В прокуратуре уже закрыли дело, но некоторые считают, что его можно расследовать и дальше. Говорят, что погибший был очень неуравновешенным человеком.

– Это еще мягко сказано, – пробормотал Бурдун. – Что вам от меня нужно?

– Встретиться с вами и переговорить.

– Ну приезжайте. Я живу на Большой Ордынке. Запишите адрес. Когда приедете, позвоните снизу, и я вам открою.

– Мы будем у вас через полчаса, – пообещал Дронго. – Давай на Большую Ордынку, – попросил он своего напарника. – Кажется, Бурдун как раз тот самый человек, который готов поделиться с нами своей ненавистью. Судя по началу нашей беседы, роль могильщика его не очень устраивала. Он скорее хотел быть королем, чем обычным гробокопателем – даже у такого гения, как Шекспир. Только учти, что вдвоем нам подниматься нельзя. Если он и разоткровенничается, то только в присутствии одного человека.

– Это я уже понял, – согласился Вейдеманис.

Через полчаса Дронго уже поднимался на третий этаж и звонил в квартиру Бурдуна. Дверь открыла совсем молодая девушка – очевидно, внучка известного актера. Она проводила гостя в небольшую комнату, служившую кабинетом ее дедушки. Повсюду висели портреты самого Семена Ильича в разных ролях. Ему шел уже пятьдесят шестой год. Становление актера Бурдуна длилось довольно долго. Он родился во Львове в пятьдесят четвертом году. Здесь же окончил школу и в семьдесят первом отправился учиться в Киев, где благополучно провалил все экзамены. Его взяли в армию, и он благополучно прослужил в полковом театре почти два года, обнаружив настоящий талант актера. Вернувшись, снова попытался поступить в институт – и опять безуспешно. Тогда он отправился работать рабочим сцены и еще дважды пытал счастья, пока наконец его не приняли. В восемьдесят втором, уже в возрасте двадцати восьми лет, он получил назначение в Ивано-Франковский театр, оттуда в восемьдесят седьмом его пригласили в Московский театр на Малой Бронной. Из этого театра он ушел в девяностом. Времена были сложные, и ему пришлось даже подрабатывать в мебельном магазине, чтобы прокормить свою семью. К этому времени у него уже была семья – жена и дочь. Дочь вскоре вышла замуж и довольно быстро развелась, оставшись на его шее вместе с маленькой внучкой.

В девяносто пятом Бурдун сыграл в одном из спектаклей Эйхвальда. Сыграл очень хорошо, и о нем заговорили. В сорок восемь лет Семен Ильич стал наконец заслуженным артистом республики, а затем очень впечатляюще сыграл сразу в двух сериалах у известных режиссеров Кускова и Златопольского. В пятьдесят пять Бурдун получил звание народного артиста, которым очень гордился и дорожил. Теперь, после смерти Зайделя, он автоматически становился королем в спектакле «Гамлет» и по праву рассчитывал занять все роли погибшего. Нужно отметить, что умершего он не очень любил и всегда конфликтовал с ним. В истоке этих конфликтов лежали его не совсем толерантные чувства по отношению к библейскому народу. Может, поэтому он так откровенно ненавидел Зайделя и Догеля. Зато авторитет Эйхвальда он признавал, а Шахову просто считал лучшей актрисой не только в их театре, но и вообще в Москве. При этом он хорошо знал, что фамилия Шахова была лишь сценическим псевдонимом Ольги Сигизмундовны Штрайниш, но считал, что и среди евреев могут попадаться хорошие люди. А может, он относился к ней так только потому, что она через своего очень влиятельного мужа помогла ему получить звание народного артиста республики.

Бурдун вошел в кабинет. Он был среднего роста, коренастый, седой, кряжистый, грозно смотревший на гостя. Подошел и энергично поздоровался. Среди его предков были крестьяне из Польши, Литвы, Украины. Это сказывалось в его крестьянской натуре, в чертах его лица.

– Добрый вечер, – буркнул он, показывая гостю на стул и усаживаясь в кресло за столом. – Чем могу быть полезен?

– Я эксперт по вопросам преступности.

– Это я уже знаю. Что вам от меня нужно?

– Хотел поговорить насчет смерти Натана Зайделя.

– Это не ко мне. Меня уже не было в театре, когда он погиб. Я свою роль сыграл, отправился в гримерную, грим и одежду снял, пошел домой. Уже дома узнал, что он погиб. Спросите тех, кто был в этот момент на сцене.

– Мне важно знать ваше мнение.

– Все говорят, что Марат Морозов задел его случайно. Врачи тоже написали, что Зайдель умер от шока. Говорят, такой случай выпадает один на миллион. Значит, ему не повезло.

– И вы никого не подозреваете?

– Конечно, нет. Марат его при всех ударил. В зале столько людей сидело, даже министр культуры… Понятно, что никто не хотел его смерти.