Смерть под аплодисменты

– Да. Но меня уже там не было. Он был просто замечательным актером. Все так говорят. Нужно было видеть, как он играл, как переживал… Просто жил на сцене. И умер тоже на сцене.

– Мы читали, что это был несчастный случай.

– Да, конечно. Марат случайно взял другую рапиру. Там ее кто-то поменял или она упала со шкафа, я точно не знаю. Но сначала они с Федором поцарапали друг друга, а затем и ударили Зайделя.

– Кто такой Федор? – решил вести игру до конца Дронго.

– Наш актер. Федя Шунков. Он играл Лаэрта, по пьесе – моего брата, а Марат Морозов играл Гамлета. Они сначала друг друга поцарапали, но ничего не сказали. А потом уже Марат ударил этой рапирой Зайделя.

Официант принес бутылку коньяка и большие пузатые бокалы. Они выпили первый бокал за ее будущие успехи. Коньяк был превосходным. На стол поставили блюдо со свежими нарезанными фруктами и лимонами. Светлана улыбнулась. Дронго еще раз поднял бокал.

– За наше знакомство!

Мужчины почти не пили, а она выпила уже второй бокал на голодный желудок. Ей было хорошо в этом знакомом месте с этими мужчинами, от которых так приятно пахло дорогим парфюмом.

– А почему они ничего не сказали? – спросил Дронго. – Нужно было остановить спектакль и поменять рапиры.

– Что вы такое говорите, – даже испугалась Светлана, – разве можно останавливать спектакль? И в зале был министр культуры… Нет, так нельзя. Никто не думал, что рапира будет такой острой. А еще эти двое не очень любят друг друга.

– Почему?

– Они у нас главные герои-любовники, если не считать покойного Зайделя. Тот, конечно, мог дать им сто очков вперед. И как мужчина, и как актер, – доверительно сообщила Рогаткина, чуть понизив голос. – А эти два – словно молодые петушки. Суетятся, сами не понимают чего хотят. И еще воевали за внимание нашей примы – Ольги Сигизмундовны Штрайниш-Шаховой. Здесь Федя добился больших успехов. Для Марата она слишком своевольная, он уже привык, чтобы ему все на шею бросались. Но они оба как мужики и в подметки не годятся погибшему Зайделю, – продолжала откровенничать Светлана, даже не понимая, что невольно выдает себя этим замечанием.

– За нашу будущую совместную работу, – провозгласил третий тост Дронго, и она выпила больше половины бокала. Мужчины только пригубили. Светлана подвинула к себе чистую тарелку, переложив на нее часть нарезанных фруктов.

– А может, кто-то подменил рапиру? Наверное, Зайделя не все любили в театре?

– Ему все завидовали, – вздохнула Светлана, – он ведь был ведущий актер. Наш Семен Ильич, это Бурдун, он прямо трясся от злобы, когда видел Натана Леонидовича. Трясся от зависти и ненависти. И Шахова его не любила. Хотя была его первой женой и матерью его сына. Честное слово. Многие об этом даже не знают.

– И остальные? – Дронго сделал знак, чтобы принесли вторую бутылку коньяка.

От выпитого Светлана быстро пьянела. Сказывалось опустошение после спектакля и алкоголь на голодный желудок.

– Все завидовали. Морозов хотел быстрее получить народного, Шунков вообще хочет что-то получить и, наверное, скоро получит. Муж Шаховой для него постарается.

– Тогда получается, что многие не любили Зайделя?

– Я к нему хорошо относилась, – пожала плечами Светлана, – и Марк Давидович его очень любил.

– А ваш режиссер? Зиновий Эммануилович? Он как относился к Зайделю?

– Он говорил всем, что это его лучший актер. Но он ему тоже завидовал. Только не как актеру, а как мужчине. И это всегда было очень заметно. Он даже ревновал его ко всем актрисам. Спрашивал у всех, как именно ведет себя Зайдель при интимных встречах… – Она не сознавала, что уже второй раз бессознательно выдала себя.

– Насколько я знаю, в тот вечер должна была играть Невзорова, но в последний момент решили, что Офелию будете играть именно вы? – спросил Дронго.

Она опустила голову, покраснела. Было заметно, что она нервничает.

– Так решил Зиновий Эммануилович, – очень тихо ответила Светлана. – Наверное, у него были свои причины.

Дронго еще раз разлил коньяк, наполняя ее бокал более чем наполовину.

– Ой, – испугалась она, – я не смогу потом сесть за руль. Кажется, я много выпила.

– Где ваша машина?

Они даже не предполагали, что у нее есть машина. Теперь их совместная пьянка могла плохо закончиться. В конце концов, эта молодая актриса не виновата, что так непосредственно реагирует на встречу с незнакомым продюсером. Если она в таком состоянии сядет за руль, то наверняка не доедет до дома.

– На стоянке. У меня белая «Мазда», – сообщила она.

– Пусть тогда там и остается. А мой друг отвезет вас домой, – любезно предложил Дронго, – не нужно беспокоиться.

– Ваш режиссер, – понимающе улыбнулась Рогаткина, – пусть повезет меня, если хочет. Только он такой молчаливый.

– Он к вам присматривается, – сказал Дронго, скрывая усмешку.

– Когда я смогу получить сценарий?

– Через неделю. А когда вы прочтете сценарий, мы подпишем с вами договор.

– Но учтите, что я дорогая актриса, – сообщила Рогаткина, отводя глаза, – вам придется заплатить мне солидный гонорар.