Смерть после полудня

А наверху, в апартаментах Сидни, целый день проходной двор: одни заявляются в поисках работы, когда он сам будет выступать, другие одолжиться деньгами, третьи за старой кружевной сорочкой или костюмом; все до единого тореро, все хорошо известные в том или ином месте в обеденный час; все отменно вежливые, поголовно неудачники; мулеты свернуты и убраны в стопку; плащи все сложены; шпаги в футляре тисненой кожи; все в шкафу; черенки мулет в нижнем ящике, костюмы в дорожном сундуке, ткань в чехлах, чтобы уберечь золото вышивки; мое виски в глиняной баклаге; «Мерседес, подай-ка стаканы»; а та: «Он всю ночь мучился лихорадкой и лишь с час назад вышел из дому». А вот и он. «Ну как самочувствие?» — «Отлично». — «А она говорит, у тебя лихорадка». — «Ерунда, сейчас все отлично. А что, доктор, отчего бы нам не перекусить здесь? Она может сбегать в лавочку и приготовить салат». Мерседес, ах Мерседес…

Потом можно было прогуляться по городу до кафе, где, как уверяют, человек проходит свои университеты, выясняя, кто кому должен, и кто что из кого выцыганил, и почему вон тот заявил вон тому «поцелуй меня в это самое», и кто кому настрогал детей, и кто на ком женился, да после каких событий, и сколько ушло времени на то-се-пятое-десятое, и что сказал врач. И кто места себе не мог найти от радости, когда выяснилось, что с быками припозднились, их доставят прямо в день боя, стало быть, ноги-то у них будут еще слабоваты; сделаю парочку пассов — ¡pum!

[43] — и дело в шляпе, сказал он, но потом вдруг зарядили дожди, и бой отложили на неделю, и вот тогда-то он получил свое. И кто ни за что не станет драться с кем, и когда, и отчего; а что до нее, то разве она?.. ну конечно, а ты, дурачок, и не знал? разумеется, именно так и никак иначе, она их с потрохами глотает; и прочие ценнейшие сведения, которые почерпываешь в кафе. В кафе, где парни всегда правы; в кафе, где каждый храбрец; в кафе, где тарелки горками, а выпивку подсчитывают карандашом на мраморных столешницах, заплеванных лузгой от креветок невесть какого года вылова, и где всякий отлично себя чувствует, потому что ни у кого нет столь явного успеха, и где к восьми часам у всех и каждого жизнь удалась, если только кто-то другой заплатит за него по счету.

Что еще должна содержать в себе книга о стране, которую так любишь? Рафаэль говорит, что все сильно изменилось и что он в Памплону больше ни ногой. Я нахожу, что «Ла либертад» сильно смахивает на французскую «Ле тан». Это уже не та газета, где достаточно было тиснуть объявление, и ты мог быть уверен, что его увидит последний мазурик; нынче в почете республиканцы, и Памплона уже другая, конечно, хоть и не в той степени, как мы, постаревшие. Я обнаружил, что если хлопнуть стаканчик, он совершенно тот же, каким был всегда. Я знаю, что сейчас времена меняются, но мне все равно. Для меня они всегда менялись. Да пусть все меняется. К тому моменту, когда все чересчур поменяется, мы уже уйдем, и если после нас не будет потопа, летом на севере вновь прольются дожди, и соколы будут гнездиться на соборе в Сантьяго и в Ла-Гранха, где мы практиковались с плащом на длинных, усыпанных гравием дорожках между тенями, и какая разница, работают ли фонтаны. Мы уже никогда не вернемся затемно из Толедо, не смоем «Фундадором» пыль из глоток, больше не будет таких июльских ночей, как той неделей в Мадриде. На наших глазах это ушло, и мы вновь увидим, как оно все уходит. Главное остаться самому, сделать свою работу, увидеть, услышать, узнать и понять; и записать, если сумел в чем-то разобраться; но не раньше; но и, черт возьми, не чересчур поздно. Пусть те, кому хочется, спасают мир, лишь бы сам ты сумел увидеть его ясно и во всей полноте. Тогда любая часть, какую ты изобразишь, отразит собой целое, если только не искажена. Работать надо, вот что, и учиться это делать. Нет. Это еще не книга, но все же имелись вещи для разговора. Кое-какие дельные вещи, о которых надо было рассказать.

Библиографическое замечание

Читатель, желающий изучить историю испанской корриды, может обратиться к перечню из 2077 изданий о тавромахии на испанском (чьим создателям автор этой книги глубоко обязан и приносит свои извинения за вторжение), а именно, «Libros у Folletos de Toros, Bibliografía Taikina, Compuesta Con Vista de la Biblioteca Taurómaca de D. José Luis de Ybarra y Lopez de Calle por Graciano Díaz Arquer», опубликованному в Мадриде по заказу библиографа Педро Винделя.[44]

Пояснительный словарь кое-каких терминов и фраз, используемых в корриде

А

Abanico — раскрытый, как опахало.

Abanto — нерешительный бык, отказывающийся атаковать, но, возможно, уколы его раззадорят.

Abierto de cuerna — широкорогий.

Abrir el toro — вывести быка от барреры на середину арены.

Aburrimiento — скука, основное чувство, вызываемое плохим боем. Может быть слегка скрашена пивом. Но лишь очень холодным, иначе абурримьенто только усугубится, и станет совсем плохо.