Смерть предпочитает блондинок

Зачем ему ей звонить? Зачем она ему нужна — не взрослая, вся в своей учебе и работе, да еще и не гламурная, ну совсем?

Нет, не позвонит. Вот к чему надо готовиться изо всех сил. С этими мыслями Маша и приехала на работу.

Людмила Леопольдовна, как всегда, уже была на месте, хотя Маша совсем не опоздала, а как раз наоборот — приехала за пять минут до начала рабочего дня.

— Ну привет, пропащая душа. Как твое горлышко? — спросила у нее Людмила Леопольдовна.

— Все прошло, большое спасибо, — ответила Маша. Она сама была немного смущена своим враньем о болезни, но теперь еле вспомнила, о чем это спросила ее начальница.

— Марток — надевай семь порток. Погода меняется прямо на глазах, но одеваться надо тепло — земля еще холодная, март в Москве — месяц зимний, — сказала Людмила.

Маша вздохнула и поинтересовалась:

— Что мне сегодня делать? Наверное, работы накопилось много?

— Ну есть кое-что. Переодевайся в рабочую одежду и иди в Сад, посмотри жасмины, а я скоро буду.

Маша переоделась-переобулась, надела свои старенькие кроссовочки, вытертые джинсы да теплый шерстяной свитерок. Затем пошла по галерее, слушая пение птиц и глядя на слепящее солнце, которое ломилось в стекла со всех сторон.

Ключ щелкнул в замке белой двери, Маша вошла, и перед нею открылся Сад.

Зеленоватый купол, пронизанный солнечными лучами, с звонкими трелями воробушков под ним.

Мягкая и тихая оранжерейная трава под ногами.

Темный круглый пруд, на котором всплыли и уже почти раскрылись два острых бутона.

Большая Пальма и Чудесная Азалия.

— Привет, Сад, — сказала Маша. Вдохнула запах Чудесной Азалии и сказала вслух: — Все сбывается, что ты мне пообещала…

Сад стал другим, так же как и весь остальной мир. Или это она стала другой? Изменилась. Увидела Сад, как будто в первый раз.

В теплой земле сплетались корни растений, добывая воду и неторопливо поднося ее по стволам и веткам к зеленой листве. Листья впитывали солнечный свет, превращая воду из земли и растворенные в ней минералы, вместе с солнечным светом, в яркую зеленую плоть, безгрешную и счастливую.

А после начиналось цветение — и это цветение выражало любовь к жизни, стремления к ее бесконечному продолжению… И ради этой любви росли в темной земле прохладные корни, и тянулись вверх стебли, через многие годы становясь стволами, и зеленели листья.

Все это было ради грозди цветов с нежным запахом обещания любви.

Как странно, почему раньше она об этом не думала.

Маша отправилась к солнечному пригорку смотреть всходы жасминов.

Еще два сорта проклюнулись, их уже можно было пикировать — пересаживать в горшочки. Один сорт прямо-таки просился в землю, а еще три показывали симпатичную среднюю всхожесть.

Маша сделала записи и принялась за ювелирную работу.

Она очень осторожно и старательно пикировала взошедшие жасмины, промаркировала горшочки и затем собралась к Людмиле Леопольдовне. И тут в кармане ее джинсов завибрировал мобильный.

На дисплее высветился номер Димы. У Маши заколотилось сердце. Справившись с волнением за два гудка, она нажала на клавишу приема и ответила:

— Алло!

— Привет, это я, — сказал Дима.

— Как здорово, что ты позвонил! Как твои дела? — спросила Маша.

— Нормально. Правда, в институт опоздал.

— Ну вот, а говорил, что две ночи можешь не спать!

— Да у меня дома… скандал был до утра, — неохотно сообщил Дима.

— Скандал? Из-за чего?

— Да так… отец. Слушай, я в пять уже свободен — хочешь, встретимся?

— Я не против! Я заканчиваю работу в шесть, можем встретиться у метро, а там все придумаем!

— Идет! Я еще позвоню тебе в пять, когда сам освобожусь.

— Ну пока. Целую.

— Пока.

— Пока-пока!

Маша отключилась и во второй раз за утро пустилась в пляс — позвонил, позвонил! Даже до обеда не выдержал! Скучает.

Надо расспросить его, что у него там за скандалы. Голос у него был сначала грустный. А потом он понял, что она обрадовалась, и обрадовался тоже!

Людмила Леопольдовна нашла в Москве немецкую компанию, которая сделала для них проект реконструкции старой оранжереи. Проект состоял в том, что вокруг старого Сада и над ним из самых современных материалов возводился еще один свод, а старая конструкция разбиралась.

Получалось, что оранжерея увеличивалась вверх еще на три метра да по бокам прибавлялось некоторое пространство.

— Ух ты, красотища! — восхитилась Маша, рассматривая проект. — Дорогая, наверное, работа?

— Не дороже денег, — ответила Людмила Леопольдовна, — но на самом деле не очень дорого и на века.

— Так уж и на века? — не поверила Маша.

— Они дают гарантию на двадцать лет эксплуатации, а расчетный срок эксплуатации — сорок лет. Так что все это очень даже прагматично. — И Людмила Леопольдовна сделала выразительный жест рукой.

— И Блумберг согласился?

— Вадим Оттович уже подписал договор.

— А вдруг пальмы за это время вырастут больше чем на три метра?

— Да нет, пальмы растут медленно, здесь все же и солнца не так много, и тепла зимой для них не хватает!

— Здорово! Ой, Людмила Леопольдовна, какое у вас красивое новенькое колечко!

— Заметила?