Смерть придумали люди

— А что мы такого сделали? — оскорбилась я.

Эльф выпрямился.

— «Что мы такого сделали»! — зло передразнил он (видно было, что для него это наболевший вопрос). — Просто уму непостижимо. Каждый раз, когда белль Канто появляется здесь, Зингар встаёт на уши. Два года назад, когда его привёл Хилл Фар-Танаис, белль Канто обаял командира одного из отрядов, эти паршивцы самовольно покинули город и учинили разгром в замке какого-то лиркского министра. Нет, я понимаю, что держать в плену несовершеннолетнего вампира, да ещё и производить над ним эксперименты — это жестоко и негуманно, но такие вещи решаются через Эльфийский Совет, а не силами десятка сопляков, которые едва вышли из возраста ученичества. В прошлый раз белль Канто притащил с собой эту извращенку Аль-Канаро, которая, извини меня, затрахала тут всех в самом прямом смысле…

— Ой, а что, Нимроэль — дочь Архимагистра Аль-Канаро? — не удержалась я от любопытного возгласа.

— Племянница. Внучатая. Но от этого её поведение не становится менее возмутительным. Не успел Зингар придти в себя, белль Канто появляется с новым сюрпризом. К твоему счастью, ты не видела лица Фар-Зингаро, после того, как отключилась. Он ведь в самом деле не простил бы себе, если бы по его вине с тобой что-то стряслось.

Я виновато отвела взгляд.

— И, как будто этого мало, — сердито продолжил врач, — твой полукровка подрался с Джанисом. Теперь один ходит с гематомой в полщеки, второй — со сломанной рукой.

— А что они не поделили? — с деланным равнодушием поинтересовалась я, пытаясь понять, чего же я боюсь больше: услышать, что они подрались из-за меня или, напротив, узнать, что я тут совсем даже ни при чём.

— Не знаю, что они не поделили, — буркнул эльф, — и знать не хочу. Но лечить не буду ни одного, ни второго. Пусть так покрасуются, может, хоть чуточку поумнеют… Ладно, мне некогда с тобой болтать. Надо ещё Руста навестить.

Я с запозданием осознала, что даже не поинтересовалась состоянием мальчика, уверенная почему-то, что с ним всё в порядке. Эльф предупредил мой вопрос:

— Он всё ещё без сознания, но опасности для жизни уже нет.

Уже в дверях он обернулся и с самым свирепым видом погрозил мне пальцем:

— Из постели — ни ногой. Чтобы не было соблазна, я запретил отдавать тебе одежду.

Я раздёрнула шторки, отворила окно и с тоской выглянула на улицу. В комнату ворвался полуденный зной: воздух снаружи оказался ощутимо теплее, чем внутри.

Жизнь в городе била ключом: звенел детский смех, позвякивали вёдра у колодца, молодые женские голоса перекрикивались в отдалении, с другого конца посёлка доносились удары молота по наковальне, лаяли собаки. Но тот кусок улицы, который обозревался из моего окна, был пустынен.

— Доброе утро, — произнёс приятный, чуть хрипловатый женский голос у меня над ухом.

От неожиданности я обернулась слишком резко и едва не потеряла равновесие. Возле кровати стояла девушка с подносом, полным дымящихся тарелок. Лицо у девушки было почти человеческое — вполне миловидное, но на фоне утончённых вампиров казалось грубоватым. Поначалу я вообще приняла её за человека, но потом заметила ярко-голубые радужки, выдававшие в девушке носительницу стандартного для вампиров Дара Воздуха. И словно для того, чтоб окончательно развеять мои сомнения, девушка улыбнулась, застенчиво и чуть виновато, — под верхней губой блеснули аккуратные клычки.

— Я тебя напугала? Прости. Никак не могу привыкнуть, что вы, люди, не слышите наших шагов.

— Всё в порядке, — смутилась я и зачем-то пояснила, — я просто в окно смотрела.

Девушка дождалась, пока я усядусь нормально, и поставила на одеяло поднос на невысоких ножках-скобочках.

— Доктор Эль-Ристафаль велел накормить тебя, даже если ты будешь сопротивляться.

— Я не буду сопротивляться, — пообещала я, с вожделением косясь на огромную — не меньше пяти яиц — яичницу с прожилками чего-то мясного. — Я так хочу есть, что и доктора Эль-Ристафаля сожру, если он появится не вовремя.

Девушка в притворном ужасе округлила глаза:

— Ты что, не ешь его! Он же ядовитый!

— Ага, я заметила.

— Лесси, я всё слышал! — раздался под окном возмущённый голос эльфа.

Вампирка рассмеялась, нимало не смущённая его недружелюбным тоном.

— Подожди, я тебе сейчас ещё одну подушку принесу, чтобы сидеть удобнее было!

Но мой рот уже наполнился вязкой голодной слюной, а пальцы сами собой вцепились в вилку — ждать такой мелочи, как подушка, не было никакой возможности…

Когда тарелки опустели и животные инстинкты, удовлетворившись яичницей, залегли обратно в подсознание, во мне проснулась совесть.

— Слушай, мне так неловко, — пробормотала я, когда Лесси пришла, чтобы забрать поднос. — Я ведь не лежачая больная, я вполне могу сама за собой поухаживать. Только мне стыдно разгуливать по чужому дому в ночной рубашке.

— Да ну, брось, — отмахнулась она. — Мне не сложно. Это такая ерунда по сравнению с тем, что ты сделала.

— Да что я такого сделала-то? Донорство — обычное дело.

— Обычное дело?!! — вампирка вытаращилась на меня с таким изумлением, что я всерьёз испугалась за судьбу подноса с посудой.