Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

— Здесь нет ничего странного, старший знает младшего…

— Я тоже сперва думал так — мол, земляки друг дружке помогают, ан нет. Они из разных губерний, не родственники, но странность в другом: что спустя полгода или более в доме, в котором они несли службу, происходили кражи. И исключительно летом, и исключительно в тех квартирах, жильцы которых при переезде за город на дачу оставляли жильё за собой.

— А значит, и все вещи, — дополнил Филиппов.

— Именно так.

— Хорошо, Леонид Константинович, этой парочкой мы можем заняться после ареста Веремеева. Пока трогать их рано.

— Я тоже такого мнения, тем более что они могут сразу же сообщить этому самому Веремееву об интересе к его персоне полицейских чинов.

— Могут и не сообщить, — усмехнулся Владимир Гаврилович, — чтобы потом указать: мол, жилец имел сообщников, когда произойдут очередные кражи.

— Но тогда они будут служить в другом месте?

— Совершенно верно. Но они должны понимать, что кто-нибудь когда-нибудь их свяжет с квартирными кражами. Как говорится, сколько верёвочке не виться, всё равно кончик в руки прибежит.

— Владимир Гаврилович, такие люди в конце концов теряют осторожность. Если их не могли поймать столько лет, значит, они чувствуют себя умнее всех и начинают действовать нагло и без оглядки.

— С этим, Леонид Константинович, я согласен. Что с остальными дворниками? Хотя меня больше занимает дом номер шестнадцать по Фонарному.

— Фонарный, дом шестнадцать, — Петровский полистал записную книжку, — Иван Петров Иванов, пятьдесят два года, православный, уроженец Псковской губернии, при должности дворника состоит двадцать семь лет, и всё при одном и том же доме.

— Это нам на руку, — обрадовался начальник сыскной полиции, — двадцать семь лет на одном месте. Взыскания у него имеются?

— Нет, судя по записям, числится на хорошем счету.

— Полагаете, ему можно доверять?

— Возможно, но сперва я бы поговорил с околоточным. Он-то должен знать всех дворников на отведённом ему участке.

— Да, вы правы. А что остальные?

X

1

— Фонарный, дом шестнадцать, — произнёс вслед за Филипповым Мечислав Николаевич и спросил, глядя в глаза: — Стало достоверно известно, что именно там наш убийца?

— Увы, спешу вас разочаровать, — натужно вздохнул Владимир Гаврилович, — пока новых сведений не получено. И нам неизвестно, по какому адресу скрывается господин Веремеев. Но давайте подумаем вместе, может быть, мои рассуждения неверны, и вы сумеете что-то новое подсказать.

— Хорошо.

— Мы имеем четыре адреса. И будем надеяться, что они истинные, иначе все мои рассуждения летят… далеко, и… Итак, зададимся вопросом, Мечислав Николаевич, почему Павел Львович взял внаём квартиру по Екатерининскому на своё имя?

Филиппов замолчал и прищурился.

— Хотел иметь запасные пути, ведь ему надо где-то гримироваться?

— Но он же знает, что мы его разыскиваем, и в первую очередь по его настоящей фамилии. Тем более, хотя времени прошло немало, он по-прежнему в бегах.

— Может быть, он договорился с дворником и тот должен оповестить его об интересе полиции, если она появится?

— Да, и у меня возникло такое же мнение. Но у меня вообще возникло бредовое предположение — уж не приготовил ли нам Веремеев гостинец в виде какой-нибудь бомбы?

Кунцевич сперва задумался, потом сказал:

— Почему бы и нет? Наш преступник не имеет привязанностей. Он, между прочим, представляет собой самовлюблённого господина с болезненными амбициями, готового отомстить всем и вся. Он не желает останавливаться и, если ему суждено погибнуть, то он либо заберёт с собою как можно больше людей, либо захочет оставить в память о себе образ героя.

— Героя? — повторил за Мечиславом Николаевичем Филиппов.

— Так точно, героя. Ему важно оставить после себя след.

— Тогда моё предположение насчёт бомбы или чего-то подобного не кажется вам слишком фантастическим?

— Отнюдь, — серьёзным тоном подтвердил Кунцевич.

— Если наши мысли совпадают, то двинемся дальше, — Владимир Гаврилович достал из ящика стола карту и показал пальцем: — Вот дом на Фонарном, угловой, из его окон видны оставшиеся без нашего внимания квартиры, тем более жилище Веремеева находится на самом верху.

— Но он же не сможет одновременно наблюдать за двумя адресами?

— Да, не сможет, но почему он именно так подобрал адреса?

— Не знаю, — признался Мечислав Николаевич, — но явно у него были соображения на этот счёт. На собственное имя — для проверки… — задумался, — не знаю, — повторил он.

— За сыскной из дома на Офицерской он наблюдать не мог: слишком далеко, и не всегда мы по ней проезжаем или проходим. Значит, такое предположение неверно. Тогда что?

— Странное у него поведение, прячется под самым носом у нас. Веремеев должен понимать, что мы можем незаметно окружить дома или устроить в квартирах засады.

— Может быть, он на это и рассчитывает, а сам находится в другом месте и за нашими действиями наблюдает?

— Владимир Гаврилович, зачем так сложно? Я до сих пор не понимаю, каким капиталом обладает наш убийца. Если ваше предположение верно, то выходит, что в месяц он должен тратить довольно приличную сумму. Он что у нас, Крез?