Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

«Теперь на многие вопросы я имею другой взгляд, потому что в то время очень много фактов, документов, которые освещали деятельность Сталина, мы не знали. Подлинные документы о фактах репрессий нам не рассылались <…> Я и многие другие не имели полного представления о незаконных арестах. Конечно, многим фактам мы не верили и считали людей, замешанных в этих делах, жертвами мнительности Сталина. Это касается тех, кого мы лично хорошо знали. А в отношении тех, кого мы плохо знали, да нам ещё представляли убедительные документы об их враждебной деятельности, мы верили»[190].

Слух об открытой оппозиции Сталину запущен был Хрущёвым в 1956 году. Ретранслятором его выступил Эренбург. У Хрущёва после ХХ съезда сложилась особая ситуация. Глава государства, пачками подписывавший смертные приговоры, в отличие от бывших коллег, отправленных им в отставку и давших обет молчания, начав ездить по заграницам, не мог уклоняться от вопросов западных журналистов и государственных деятелей. Он неуклюже оправдывался: «Мы ничего не ведали», клеймил Сталина и коварного Берию, якобы всем заправлявшего. Поэтому и разрешил публикацию повести Солженицына.

Хрущёв не ошибся, обрушившись на Сталина. Его разоблачительные речи на XX и XXII съездах КПСС улучшили его имидж, и в глазах демократической общественности он, чьи руки по предплечье залиты кровью, перестал быть одним из первых лиц режима репрессий. Чем ещё положительным он запомнился? Присутствием на фоне ликующей толпы рядом с Юрием Гагариным и Валентиной Терешковой, полёты которых украсили неоднозначную эпоху его правления.

Незаконченное послесловие

После обеда в Кремле, состоявшегося после похорон Сталина, внезапно почувствовал недомогание Президент Чехословакии Клемент Готвальд. Вернувшись в Прагу, он жаловался на простуду, а 14 марта скоропостижно скончался по причине, к простуде никакого отношения не имеющей, — по официальной версии, от разрыва аорты. Многим это напомнило другую смерть, также странную — министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика, тело которого, почему-то в ночной пижаме, было обнаружено 10 марта 1948 года во дворе здания министерства иностранных дел и почему-то через две недели после формирования коммунистического правительства, в котором он оказался единственным министром-некоммунистом. Официальная версия — самоубийство. Но зачем для этого надевать пижаму? Как он оказался в таком виде во дворе министерства? (Официальная версия, что он выпал из окна, с самого начала выглядела неправдоподобно, в неё не верил ни один здравомыслящий человек — он не бездомный, чтобы на ночь превращать в спальню служебное помещение правительственного учреждения). После февральских событий, приведших коммунистов к власти, Ян Масарик оставался в правительстве единственной неудобной персоной. Свою дипломатическую карьеру он начал ещё в буржуазной Чехословакии, в период правления своего отца Томаша Масарика, первого президента Чехословакии. У близко его знавших возникло подозрение на инсценировку самоубийства, подтвердившееся после падения коммунистического режима в 1989 году: появилось свидетельство, что мёртвое тело принесли во двор министерства.

Смерть Готвальда стала первой в череде загадочных смертей, случившихся после похорон Сталина с людьми, близко соприкасавшимися с ним в последние дни и часы. Кто был в этом лично заинтересован? В первую очередь Маленков, новый глава правительства. Он курировал «дело Сланского» и, «направляя» Готвальда, активно участвовал в пражском процессе (Берия к казням в Праге отношения не имел

). Знамо дело — Маленков забеспокоился, вдруг Готвальд проговорится. В случае появления таких рисков опасных свидетелей заставляют умолкнуть навечно. Оружие выбрано стандартное, не раз успешно использовавшееся, — нераспознаваемый яд.

К кому же он мог обратиться за помощью? К Хрущёву. Вспомним свидетельство Судоплатова, что Хрущёв лично отдал ему приказ умертвить Шумского и Ромжу, используя нераспознаваемый яд, симулирующий признаки сердечно-сосудистых заболеваний. (О склонности Хрущёва к тайным убийствам с применением ядов рассказывалось в главе «По ложному следу»; напомним, что в связи с секретными ликвидациями имя Берии Судоплатовым ни разу не упоминалось, а он-то, руководитель подразделения НКВД, непосредственно проводившего ликвидации, знал, что и ком говорил.)