Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

Какие выводы можно сделать, читая мемуары Хрущёва? Первый: заговора против Сталина не было — он умер естественной смертью. Второй: заговора Берии не было. И третий: был заговор Хрущёва, который боялся обвинений в пособничестве террору и, не дожидаясь смерти Сталина, начал борьбу за власть. Ему потребовалось четыре месяца, чтобы убедить Маленкова в том, что реформы Берии представляют смертельную опасность для коммунистического режима и «старой гвардии» Политбюро. Благодаря его бдительности Советский Союз и Варшавский договор не были похоронены в 1953 году и «дожили» до 1991 года.

Версия Глебова против версий, приведенных Авторхановым

Какая принципиальная разница между версией Глебова и версиями, суммированными Авторхановым?

По трём версиям Авторханова (первая — рассказ Эренбурга, вторая — Пономаренко и шестая — старых большевиков), бунт произошёл в присутствии Сталина. В одном случае на заседании Политбюро, в другом — Президиума ЦК КПСС. Версия старых большевиков напоминает детективный роман: заговор спланирован Хрущёвым, Берией, Маленковым и Булганиным, которые пьянствовали всю ночь со Сталиным, а затем подручная Берии сделала ему смертельный укол.

Согласно четвёртой версии, после внезапного инсульта Берия добил Сталина, введя яд.

Во всех вышеприведенных версиях был личный контакт Сталина с заговорщиками — или у него на даче, или на заседании Политбюро (Президиума ЦК КПСС). Они активно противодействовали его планам, и это привело к коллапсу в присутствии заговорщиков. По первым двум версиям, Берия был единственным сторонником Сталина, в четвёртой и шестой он главный бунтовщик.

Третья версия (принадлежащая Гарриману, ссылающемуся на Хрущёва) и пятая (основанная на мемуарах Хрущёва) не столь «революционны». Обе свидетельствуют, что вечер прошёл в дружеском застолье и Сталин был в хорошем настроении. Инсульт случился неожиданно, после того как гости разъехались по домам. Нет ни нервного обсуждения, спровоцировавшего инсульт, ни заговора, приведшего к гибели. Естественная смерть.

По Глебову, заседание Политбюро состоялось по поручению Сталина, но в его отсутствие. Сталин был уверен в безропотной исполнительности своего окружения и доверил ему запустить маховик репрессий. Он не ожидал, что кто-либо посмеет ему перечить. В одиночку все они были трусами, в его отсутствие они осмелели. По Глебову, сговор был, но не с целью физического устранения. Сталину лишь доложили о несогласии с его мнением. Инсульт произошёл в отсутствии заговорщиков.

По Глебову, во время застолья 28 февраля, выпив для храбрости, четвёрка сообщила Сталину, что поставленное на голосование решение о депортации евреев в Сибирь не набрало достаточного количества голосов. Сталин вспылил, наорал: «Я вас всех в бараний рог скручу!» и всех выгнал. Оставшись один, он продолжал себя накручивать. Хотя, может, и испугался — такое, по воспоминаниям Жукова, было с ним в первые дни войны. Когда в июне 1941 года он скрылся у себя на даче и растерянные члены Политбюро приехали к нему просить возглавить Комитет Обороны, он побледнел, решив, что они намереваются его арестовать.

Нам неведомо, о чём думал Сталин ранним утром 1 марта 1953 года. Он покинул гостей в полном здравии; взбешённый и гневный — версия Глебова; «в очень хорошем расположении духа» — версия Хрущёва, подтверждаемая охраной. Возможно, если бы не правило «никто без вызова не смеет зайти в его комнаты», медицинская помощь пришла бы вовремя. В критический момент он остался один. Время, отведенное для спасения, было упущено. Но так ли это? Говорить это о человеке, пережившем два микроинсульта и получившем третий, весьма проблематично.

Версия Волкогонова

Советский Союз рухнул, раздавленный горбачёвской гласностью. Опубликованы книги, ранее недоступные, приоткрылись архивы, предоставив «избранным» авторам преимущественное право распоряжаться дозированной информацией. Ограничения породили поток спекуляций. Появилось несколько новых версий. Они собраны в главе «Ложь и вымысел о смерти Сталина».

Отдельного внимания заслуживает версия генерал-полковника Волкогонова, возглавившего Комиссию Верховного совета РФ по передаче архивов КПСС и КГБ СССР в государственные архивы РФ. Он быстро осознал, как в коммерческих целях можно воспользоваться своим положением, ограничил круг лиц, допущенных к изучению архивов, и в вольной трактовке интерпретировал обнаруженные документы. На это указывает работавший с ним в одной комиссии доктор исторических наук Илизаров[136]. В девяностые годы Волкогонов стал официальным биографом Сталина.

Версия Волкогонова — художественная комбинация того, о чём рассказали Хрущёв и Глебов. Заговора не было. Но вместо хрущёвского «хорошо посидели и разошлись» и глебовского «мирно выразили своё несогласие» в волкогоновском изложении Сталин, недовольный своими соратниками, сам накрутил себя.