Смерть супермодели

Когда она вернулась в свой демонстрационный зал, то сразу же положила чеки обратно в кошелек. Убирая пузырек с таблетками обратно во внутренний карман косметички, Лора натянула рукав свитера на ладонь и открыла крышку, высыпав маленькую капсулу себе на ладонь. Хуже уже не станет, подумала она и спрятала капсулу в карман пальто. Затем она взяла мобильный телефон и проверила новые сообщения. Ничего. От «Bobcat» было последнее. Она догадалась, что все знают, что нет смысла писать мертвой женщине.

«Bobcat».

Идиотка. Конечно, это был Боб Шмиллер. Она поразилась его полной долбанутости. Лора разозлилась словно была Иваной и задалась вопросом, вложил ли он капитал в «Портняжный сэндвич», чтобы получить доступ к Томасине, обдурив Ивану с ее мечтой о собственной компании. К тому времени, как она переупаковала сумку, Лора была в ярости. Она не хотела иметь ничего общего с Бобом. Затем Лора подумала, возможно, просто возможно, ей следует узнать его немного лучше, если она хотела выяснить, кто убил Томэзину Вент.

Лора положила сумку на стол с запиской для Корки, что тоут принадлежит Томасине. И оставила визитку Кангеми, поэтому Корки мог позвонить полиции, чтобы они приехали и забрали ее. В офисе больше нечего было делать, и было слишком поздно возвращаться в постели в Бэй−Ридж, поэтому она отправилась на съемку. 

Глава 5

В поезде в Уильямсбург было так тихо, что Лора, задремав под стук колес, чуть не пропустила Бедфорд−авеню. Когда она вышла, на часах было четыре часа. До начала рабочего дня оставалось два часа, и бары уже закрывались. Завсегдатаи, которые гуляли в ночь со вторника на среду, потихоньку выползали на улицу. Под светлеющим небом блуждали такси без лицензии, жужжа радио и замедляясь возле станции, выискивая слишком пьяных, неспособных самостоятельно добраться до дома.

Лора нашла закусочную, работавшую вероятно с 70−х годов, старомодную настолько, что стала дико модной. Парень за стойкой выглядел так, словно он спал под грилем на металлических кухонных принадлежностях, когда не перебирал засаленные счета негнущимися пальцами. Она присела за стойку, пытаясь не замечать радужные полупрозрачные хлопья, плавающие на поверхности кофе. Газета лежала в пределах досягаемости — Daily News, свернутый заголовком вниз. Лора пододвинула её ближе и открыла. Проходя мимо киосков, она старалась не смотреть на них, потому что знала что то, что она не хотела видеть, будет на первой полосе. Она была права, но ее страхам, что там окажется её истощенное лицо, не суждено было сбыться. Работа Томасины состояла в том, чтобы быть на обложке, и она делала ее даже после смерти.

 «СУПЕРМОДЕЛЬ ТОМАСИНА ВЭНТ УМЕРЛА В ВОЗРАСТЕ 27 ЛЕТ»

Лора поняла, что не знала, сколько лет модели, так как это обычно не обсуждалось. Рабочий возраст этих красивых девушек был слишком коротким. Всего лишь окно между восемнадцатью и двадцатью пятью. Либо женщина была слишком молода, и ею интересовалась МААВ, либо она была слишком стара и ею не интересовался никто. Поэтому, они лгали. Все они. И их агенты лгали. Потому что требовалось два года, чтобы создать из девушки настоящую модель, а затем агенты хотели достаточно времени, чтобы извлечь из этого выгоду, прежде чем она родит или наест себе талию в непригодные двадцать семь с половиной дюймов[19].

На первой странице была ссылка на продолжение статьи, но она в любом случае знала больше, чем журналисты. Портновский Сэндвич, наряду с именами ее и Руби, появился внизу первой страницы. Кроме того, Томасина была представлена ​​в своем первом наряде — костюме из искусственного шелка, который окутывал ее как папиросный дым вешалку.

История продолжалась на одиннадцатой странице, Лору поразило собственное лицо на потрясающем черно−белом снимке. Первый показ ее коллекции, и она не могла накрасить ресницы? Неужели она так и будет всю жизнь ходить с дико распахнутыми глазами и волосами как стог сена? И почему они не напечатали Руби, которая всегда выглядела так, как после фотошопа, даже когда просыпалась с похмелья и раздраженной? Красивые новости снаружи, и ужасные внутри. Как она и предполагала. Ей потребовалась еще одна минута, чтобы прийти в себя от культурного шока, вызванного собственным портретом, прежде чем добраться до самой истории.

«Мисс Вэнт была основателем Фонда Белой Розы, спасательной миссии для молодых девушек в Восточной Европе. У нее остались брат Рольф Вэнт и сестра Ханна. Оба живут в Берлине».

Статья не упоминала, что она была одной из наследниц «ostalgie» — старой гвардии восточногерманского богатства, которой удалось заставить толпы протестующих защищать их, заявив, что новая демократия поможет им присоединиться к Вэнтам в новой меритократии[20] богатых. Затем они сыграли на ностальгии довоенных дней и красоте восточногерманских деревень, чтобы удержать демонстрантов в страхе. Для этого они использовали страсть и гнев скинхедов, которые хотели вернуться к старой Германии. Блестящая игра, хотя и сомнительная этически.