Смерть тоже ошибается…

— Конечно, Эм. — Отдышавшись, Фло встала с кресла-качалки. Она поплотнее закуталась в свой синий стеганый банный халат и пошла в отгороженную ширмой, расписанной яркими попугаями, кухоньку. — Ты выпьешь, мне даже спрашивать не нужно. Черт подери! — Судя по звуку, Фло захлопнула дверцу холодильника. — Я и забыла. Выпивки-то нету. — Обойдя вокруг ширмы, она двинулась к двери. — Так, минуточку. Сейчас добуду. У кого-нибудь из жильцов найдется бутыль…

— Угомонись, Фло. Сядь.

— Вот еще! Мы обязательно выпьем, иначе я и разговаривать не буду. Какой прок от положения квартирной хозяйки, если не можешь разбудить жильцов, чтобы попросить выпивку?

Фло закрыла дверь, и через несколько минут мы услышали, как она стучит в другую дверь, дальше по коридору.

Дядя Эм широко улыбнулся:

— Фло — та еще штучка.

— Она меня пугает, — признался я, — но при этом она мне нравится. Давно ты с ней знаком?

— Два сезона. Потом Фло вышла замуж за инспектора манежа в большом цирке, Теда Червински. Я слышал, он скончался через несколько лет. Кто-то говорил мне, что Фло отошла от дел и владеет меблированными комнатами. Но я не знал, где именно, пока Вайсс нам не сказал. — Он медленно покачал головой. — Какая же она тогда была красотка!

— Насколько близко ты ее знал?

— Парень, ты иногда задаешь бестактные вопросы.

— Сам же говорил, что люди добровольно не поделятся информацией, если она у них имеется.

Дядя рассмеялся, но отвечать ему не пришлось, потому что в этот момент дверь открылась и вошла миссис Червински с большой бутылкой прозрачной жидкости.

— Джин, — сообщила она. — Не помню, любишь ты его или нет, но если нет, то иди к черту. Все равно выпьешь. Открывай, Эм. Стаканы вон там.

Она передала дяде бутылку и снова села, посмотрев на меня.

— Эм, у тебя симпатичный племянник, — произнесла Фло. — Симпатичнее, чем ты, наверное, был в его возрасте. Наверное, все циркачки по нему сохнут?

Дядя Эм ответил из-за ширмы:

— Он от них отбивается бейсбольной битой.

— А говорить он умеет?

— Конечно, — промолвил я. — Что вы хотите, чтобы я сказал?

Фло вздохнула:

— Прямо как ты раньше, Эм. Только он повыше ростом. — Она потянулась ко мне. — Дай взглянуть на твою руку, Эд.

Я протянул ей руку, Фло посмотрела на тыльную сторону ладони, потом перевернула, слегка опустила ее, чтобы свет от настольной лампы падал на ладонь, и заявила:

— Тебе нравится музыка, Эд. Она задевает что-то у тебя в душе, проникает внутрь тебя. Но… не думаю, что ты станешь музыкантом. У тебя нет этого дара.

Дядя Эм вынес из-за ширмы поднос с тремя стаканами и бутылкой и сказал:

— Прекрати, Фло.

— Мой поставь сюда на стол, Эм, — велела она и снова посмотрела на мою ладонь. — Ты проживешь долгую жизнь, Эд, но в ней будет немало бед. Сколько тебе лет — двадцать, двадцать один?

— Почти двадцать.

— Значит, беда случится скоро. По-моему, ты действуешь безрассудно. Это имеет какое-то отношение к смерти, но…

— Перестань, Фло! — резким тоном сказал дядя Эм. — Черт возьми, ты же должна все понимать.

Я смотрел на женщину. Ее лицо было серьезным, очень серьезным. Однако мою руку она отпустила.

— Не верит он во все это, Фло, — объяснил дядя Эм. — А если кто-то не верит, это плохо, потому что коли предскажешь ему что-нибудь хорошее, он это проигнорирует, а вот дурное будет его тревожить вопреки тому, что он не верит. Тебе это так же хорошо известно, как и мне.

— Да, Эм, — кивнула Фло, — прости. Эд, я тебя просто подкалывала.

Она наклонилась вперед и потянулась за стаканом джина. У нее слегка дрожали руки, и она пролила немного выпивки на ковер.

Дядя Эм взял стакан и сел на диван. Постепенно он расслабился и улыбнулся.

— Годы были к тебе милосердны, Фло, — заметил он. — Черт подери, ты все еще красотка.

— С тобой они были милосерднее, Эм. У тебя все еще есть то самое. Но, черт возьми, давай прекратим обмениваться комплиментами и выпьем. — Фло подняла стакан. — За… за…

— За Лона, — сказал дядя Эм. — Я его не знал, но все равно давай за него выпьем. Нам нужно поговорить о нем.

— Хорошо, Эм. За Лона. Он был тот еще гаденыш, но… мне он все-таки немного нравился.

Они выпили. Я тоже сделал глоток. У джина был резкий и обжигающий вкус.

Глава тринадцатая

Вскоре дядя Эм и Фло углубились в воспоминания. Они еще выпили, но мне джин не нравился, так что я отказался от добавки. Потом я снова услышал имя Лона, перестал думать о Рите и прислушался.

— Да, — сказала Фло, — с ним было нелегко поладить, как часто бывает с лилипутами. По крайней мере, так было с теми, кого я знала. Но если преодолеть преграды, которыми Лон себя окружил, он был не так уж плох. Правда, никогда не рассказывал о себе. То немногое, что мне о нем известно, я буквально собрала по крохам и сложила вместе. Ты понимаешь, о чем я.

— Как долго он тут жил? — спросил дядя Эм.