Смерть в адвокатской мантии

— Не уверен, миссис Хендерсон. Пусть сначала в Куинзе все утрясется.

— Но, принимая участие в процессах, Эдвард, вы бы, наверно, больше зарабатывали? Смогли бы наконец обзавестись своим хозяйством?

Эдвард начал потихоньку понимать, куда она клонит. Видимо, раз у Сары нет отца, которому положено выяснить у молодого человека его намерения, его роль решила взять на себя ее мать. Только Эдвард не собирался облегчать ей задачу. Скоро придет Сара.

— Обзавестись своим хозяйством? — удивленно повторил он, словно речь шла об обычаях какой-нибудь Патагонии. — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, миссис Хендерсон.

Мать Сары была озадачена. Ей казалось, что она выразилась достаточно ясно.

— Это я вас не понимаю, Эдвард, — тяжело вздохнула она. — В мое время молодые люди, собравшись жениться, подыскивали себе дом и заводили свое хозяйство.

Глубокая печаль в ее голосе тронула Эдварда. Понятно, что мать волновалась о судьбе дочери. И вид у пожилой леди был такой измученный. В этот момент хлопнула дверь. «А вот и я!» — крикнула из передней Сара.

— Не беспокойтесь, все будет в порядке, миссис Хендерсон, — успел шепнуть Эдвард. — Я вам обещаю.

Эдвард и Сара зашли на Манчестер-сквер и занесли Пауэрскорту целую кипу архивных документов. Это были остальные завещания бенчеров Куинза. Эдвард пообещал в ближайшие дни прийти, чтобы обсудить их содержание.

Усевшись на диван перед камином в нижней гостиной, Пауэрскорт принялся изучать записи. Джосайя Бьючемп, умер в 1861-м, оставил пять тысяч фунтов и два дома в Холборне на вспомоществование престарелым адвокатам. Горацио Паунсфут, умер в 1865-м, завещал семь тысяч на содержание нуждающихся студентов. Джон Джеймс Толлард, умер в 1870-м, оставил пять тысяч на стипендии недостаточно обеспеченным учащимся… Рябила в глазах вереница имен и цифр. Пауэрскорт уселся поудобнее и откинулся на спинку дивана. Ричард Вудлей Фицпейн, Питер Стерлинг Нетсербери… Имена заволокло туманом, остались только громадные цифры, пляшущие во дворах Куинза и резвящиеся по садам Темпла. Огромная восьмерка двигалась вдоль Мидл-Темпл-лейн к реке. Танцующая пара троек устремилась к зданию Королевского суда. Кружась в пируэте, стройная цифра одиннадцать направилась в сады Грейз-Инн. Жирная четверка, вперевалку взбираясь на холм, шествовала по Ладгейт-стрит в Сити. Но вот растаяли и цифры, донесся шумный ярмарочный гул, и появилась механическая карусель с равномерно поднимающимися и опускающимися лошадками. На одной из них, загадочно улыбаясь, гордо сидела одетая в траур миссис Донтси. Следом, держась огромными ручищами за поводья игрушечного пони, кружил дородный Порчестер Ньютон, на каждом повороте бросавший на Пауэрскорта гневные взгляды. Потом, задорно выбрасывая длинные ноги, под руку с товаркой проехала Кэтрин Кавендиш в коротком платье с блестками. За ней, на черной деревянной лошадке — сам Бартон Сомервилл, почему-то в пестром колпаке, словно шут при безумном короле Лире. Один за другим кружились все подозреваемые. За шутом ехал некто в белом халате и с ножом в руке, по-видимому, доктор Кавендиш, который решил развлечься под конец жизни. Не было тут только бесследно исчезнувшего Максфилда.

— Фрэнсис! — окликнула мужа леди Люси, входя в комнату. — Послушай… — Она увидела, что он задремал, и остановилась.

— Люси, — протер глаза Пауэрскорт, — я сейчас видел такой странный сон! Подозреваемые катались на карусели.

Жена улыбнулась.

— Кто-нибудь из них шепотом признался тебе в убийстве?

— Увы, нет, любовь моя!

— Это тебе, Фрэнсис, — протянула она конверт, надписанный слегка дрожащим почерком.

Он вскрыл его.

— Завтра днем, в половине первого, Люси, доктор Кавендиш ждет меня на Харли-стрит.

Пауэрскорт нежно обнял жену. А в голове у него все кружились и кружились яркие деревянные лошадки.

С одной стороны камина смотрели на пациентов два льва. Вид у них был такой, как будто они мечтают ожить и всех сожрать. С другой — равнодушная морда тигра, видимо утомленного долгой дорогой из джунглей к кабинету на Харли-стрит.

На левой стене висели головы оленей с ветвистыми рогами, гораздо более мирные и цивилизованные по сравнению со своими соседями. Узнав на стене напротив самого быстрого из хищников — гепарда, Пауэрскорт решил, что его детям здесь понравилось бы. Интересно, кто привез эти трофеи с сафари — сам доктор Кавендиш или его предшественник? А может, доктор и дома завел подобный зверинец, чтобы держать миссис Кэтрин Кавендиш в узде? Впрочем, такое под силу, пожалуй, разве что только живым хищникам.

При таком оформлении приемной логично было бы увидеть на столиках популярные и толстые географические журналы, в которых подробно описываются экспедиции в дальние уголки дикой природы, однако на видном месте лежали лишь обычные газеты, да еще и церковный еженедельник, в котором не найдешь ничего даже о миссионерах.