Смерть в белом галстуке

— Добрый вечер, мистер Аллейн. Добрый вечер, леди Каррадос. Добрый вечер, сэр Герберт. Добрый вечер, — последнее приветствие мисс Харрис произнесла, мельком взглянув на помощника комиссара.

— Мисс Харрис, — сказал Аллейн, — не помните ли, как вы гостили у своего дяди, мистера Уолтера Харриса, когда еще он был священником в Фэлконбридже? В то время, полагаю, вам было лет пятнадцать.

— Да, мистер Аллейн, конечно же помню, — ответила мисс Харрис.

Каррадос что-то пробормотал — похоже, что выругался. Леди Каррадос сказала:

— Но… мисс Харрис, что вы хотите этим сказать?

— Что я это помню, леди Каррадос, — отчетливо произнесла мисс Харрис.

— В это время, — добавил Аллейн, — там произошла автокатастрофа со смертельным исходом.

— С капитаном О'Брайеном. О, простите меня, леди Каррадос! Да, мистер Аллейн.

— Господи боже! — невольно вырвалось у Аллейна. — Вы хотите сказать, что вы знали…

— Естественно, я знала, что капитан Пэдди О'Брайен был первым мужем леди Каррадос.

— Но думали ли вы когда-нибудь о том, — спросил Аллейн, — чтобы рассказать леди Каррадос, что вы уже… ну, что ваши пути уже пересекались?

— О нет! — ответила мисс Харрис. — Ну что вы, мистер Аллейн, конечно нет. На моем месте мне и в голову не могло прийти, чтобы завести подобный разговор. В регистрационном отделе Общества помощи нуждающимся мне дали список вакантных мест, и я подумала, что это очень удачно, и, вы уж извините меня, пожалуйста, леди Каррадос, я навела справки. Ну, вы же понимаете, это сделал бы каждый. И я еще сказала своей подруге мисс Смит: «Какое необыкновенное совпадение!», потому что, только узнав прежнюю фамилию леди Каррадос, я поняла, что она и есть та самая, и я еще сказала Смити: «Мне кажется, это предзнаменование», и я тогда подала прошение насчет этого места.

— Понял, — сказал Аллейн. — Вы и сэра Герберта запомнили?

— О да! Правда, сперва я не была в этом уверена, но потом поняла, что это он. Сэр Герберт был тем самым джентльменом в автомобиле. Я должна объясниться?

— Пожалуйста.

— Я и правда разговаривала с ним, — она сконфуженно посмотрела на Каррадосов. — Сэр Герберт, конечно, забыл об этом, и ничего удивительного — я же была тогда простой деревенской девчонкой.

— Довольно, мисс Харрис, — резко заметил Каррадос. — На вопросы больше не отвечайте.

Мисс Харрис испугалась, да так сильно, что стала пунцовой, от ужаса глаза ее раскрылись невообразимо широко, а губки смиренно поджались.

— Продолжайте, мисс Харрис, — подбодрил ее Аллейн.

— Леди Каррадос, что вы хотите, как мне быть? — спросила секретарша.

— Я думаю, — отвечал ей слабый голос, — вам лучше продолжать.

— Очень хорошо, леди Каррадос. Видите ли, мне было очень приятно возвратить письмо, которое забыли в доме священника.

— Это абсолютная ложь, — громко заявил Каррадос.

— Прошу меня извинить, — сказала мисс Харрис, — но этого я так оставить не могу. Я говорю правду.

— Благодарю вас, мисс Харрис, — поспешно вмешался Аллейн. — Не подождете ли вы некоторое время в приемной? Фокс!

Фокс вывел ее из кабинета.

— Боже! — начал Каррадос. — Ну, если вы верите на слово…

— Минуту, — перебил его Аллейн. — Думаю, мне следует продолжить рассказ. Все дело, сэр Герберт, собственно, в том, что вы, в сущности, завладели этим письмом и по определенной причине так и не отдали его даме, которая впоследствии вышла за вас замуж. Дело это еще и в том, что, прочтя это письмо, вы восемнадцать лет хранили его в ящичке миниатюрного бюро в вашем кабинете.

— Протестую! Я полностью отрицаю…

— Как! Вы и это отрицаете?

— Это возмутительно! Уверяю вас, сэр, если у меня еще есть какое-то влияние…

— Подождите, пожалуйста, — сказал Аллейн. — Слово — леди Каррадос.

Теперь общим вниманием завладела женщина. Можно было подумать, что она присутствует на собрании общества, где в ней крайне заинтересованы. Ее меха, дорогие, не бьющие в глаза наряды, перчатки, тонкий грим — все было рассчитано, за всем скрывалась символика идеального воспитания и хороших манер. От ее внешности исходило ощущение беспредельной сдержанности. Голос ее слегка колебался, и Аллейн догадался, что она не обращает внимания на окружающее и окружающих — это показалось ему особенно значимым признаком того, насколько она взволнована. Слова свои она адресовала непосредственно супругу:

— Ты все знал! Все эти годы ты следил за мной, и ты не мог не понимать, как я страдала. Зачем ты прятал письмо? Почему женился на мне, зная мое прошлое? Мне кажется… Ты, должно быть, безумен. Теперь-то я понимаю, почему ты следил за мной, почему, начиная с той ужасной катастрофы, ты не сводил с меня глаз. Ты знал. Ты знал, что меня шантажируют, — она перевела дыхание и, не поворачивая головы, огляделась, затем вновь посмотрела на мужа. — Это ты. Ты безумен, потому и устроил мне эту пытку. Ты всегда ревновал к Пэдди. С того самого времени, как я сказала тебе, что ни с кем другим такою же быть не смогу. И ты ревновал к мертвому Пэдди.

— Ивлин, — мягко перебил ее Аллейн, но она нетерпеливо отмахнулась — она разговаривала только с Каррадосом:

— Письма эти писал ты. Именно ты.