Смерть в белом галстуке

Суббота 8 мая. Прием с коктейлями у м-с Ха-Ха, в доме на Хэлкин-стрит. Прибыл в 6.15. М-с Ха-Ха distraite.[12] Договорился о встрече с ней 3 июня в Констанс-стрит-Холл. Видел Мориса Уитерса, св. в деле о наркотиках 1924. Дрянной тип. Волочится за м-с Ха-Ха. Меня испугался. Не заб. поговорить с Аллейном об игорном доме У-са в Л-е.

Четверг 3 июня. Констанс-стрит-холл. Концерт Сермионского квартета. Прибыл в 2.15. Встретил м-с Ха-Ха в 2.30. М-с Ха-Ха сидела на левом краю голубой софы (на левом от сидящего). Софа в 7 футах от главного входа и на 8 футов правее от него. Софа расположена под прямым углом к правой стене зала. Боковой вход на правой стене примерно в десяти футах позади софы. Моя позиция на стуле позади левого подлокотника софы. В 3.35 сразу после перерыва наблюдал, как сумку м-с Ха-Ха вынули из-за левого подлокотника софы, куда она предварительно, как я наблюдал, была положена. Она вышла из зала во время перерыва и возвратилась, когда сумка была уже изъята. Могу поклясться, что рука, взявшая сумку, принадлежала Димитрию из Шеперд-Маркет Кэйтеринг Компани. Видел его там. Место его неподалеку. Мизинец той же длины, что безымянный палец и примечательно искривлен. Был там и Уитерс. N.B. Полагаю, м-с Ха-Ха подозревает меня в шантаже. Р.Г.

В трубке послышался голос Фокса:

— Хэлло, сэр?

— Хэлло, Фокс. Видели ли вы комнату, откуда он звонил мне?

— Да. Она расположена на самом верху здания. Один из официантов Димитрия видел, как он входил туда. В этой комнате ничего не трогали.

— Хорошо. Еще что-нибудь?

— Ничего особенного. Дом в порядке, каким он и был, когда гости ушли. Да вы и сами это видели, сэр.

— Димитрий там?

— Нет.

— Фокс, последите за ним. Я увижу его в Ярде в двенадцать. На время это его займет. Скажите Бэйли, чтобы обыскал всю телефонную комнату на предмет отпечатков. Нам надо определить, кто именно прервал тот телефонный звонок в Скотленд-Ярд. Да, и, Фокс…

— Сэр?

— Не могли бы вы приехать ко мне? Мне надо вам кое-что сказать.

— Еду, сэр.

— Благодарю вас, — сказал Аллейн и положил трубку. Он еще раз просмотрел бумагу, которую обнаружил в столе лорда Роберта, в его центральном ящике. Это было его завещание. Завещание очень простое и короткое. После одного или двух завещательных отказов он оставлял своей сестре, леди Милдред Поттер, все свое имущество и право на пожизненное пользование капиталом в 40 тысяч фунтов, переходящее в случае ее смерти ее сыну; свое поместье (стоимостью в 20 тысяч фунтов) он завещал ее сыну, то есть все тому же его племяннику Доналду Поттеру. Датировано завещание было 1 января этого же года.

«Благородное деяние под Новый год», — подумал Аллейн.

Он взглянул на две фотографии, что в деревянных рамках стояли на столе лорда Роберта. На одной была изображена леди Милдред Поттер в праздничном платье на ее совершеннолетие. В те дни Милдред выглядела весьма соблазнительно. Другая была снимком молодого человека лет двадцати. Аллейн отметил короткий нос и широко открытые глаза Госпела. Безвольный рот приятного абриса, выдающийся подбородок — такие подбородки, хоть и кажутся решительными, чересчур часто свидетельствуют только об упрямстве. Лицо было довольно привлекательным. Поперек угла Доналд написал свою фамилию и поставил число — 1 января.

«Остается уповать на Господа, — подумал Аллейн, — что он сможет употребить это во благо».

— Доброе утро, — произнес чей-то голос от двери. Аллейн повернулся вместе со стулом и увидел Агату Трой.

Она была во всем зеленом, на темных волосах зеленел бархатный беретик, руки одеты в зеленые перчатки.

— Трой!

— Пришла посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь Милдред.

— Вы не знали, что здесь я?

— Нет, пока она не сказала мне. Она попросила меня узнать, нашли ли вы то, что хотели.

— То, что хотел, — повторил Аллейн.