Смерть в белом галстуке

— Мог взглянуть. Наверное, и взглянул. Честно говоря, я теперь припоминаю, что спал на ходу и отчего-то вдруг проснулся. Погас огонь, и было дьявольски холодно, — он поглядел на Аллейна и резко добавил: — Во рту было просто гнусно. Я же старая развалина и не люблю предрассветные часы. Как вы и сказали, я посмотрел на часы. Было половина третьего. Я сидел здесь, вот в этом кресле, и пытался настроиться на то, чтобы пойти и лечь спать. Не смог. Тогда и пошел пройтись вокруг площади.

— Но это же великолепно, сэр. Вы сможете дать нам информацию, в которой мы так нуждаемся. Не заметили ли вы случайно кого-нибудь, кто разгуливал по площади?

— Нет.

— И вам решительно никто не встретился?

— Констебль.

Аллейн поглядел на Фокса.

— Полицейский констебль Титеридж, — подтвердил Фокс. — Его рапорт у нас есть, сэр.

— Хорошо, — сказал Аллейн. — Когда вы проходили, сэр, мимо Марздон-хаус, начинали ли люди разъезжаться по домам?

Генерал что-то пробормотал про себя вроде того, что «вполне возможно», затем помолчал и сказал:

— Был дьявольский туман, ничего нельзя было разобрать.

— Да, ночь с густым туманом, — согласился Аллейн. — А не заметили ли вы в этом тумане капитана Мориса Уитерса?

— Нет! — с неожиданной силой выкрикнул генерал. — Нет, не заметил. Я с этим типом не знаком. Нет! — Наступила неловкая пауза, после чего генерал продолжал: — Боюсь, это все, что я могу вам сказать. Когда я снова вернулся, я лег в постель.

— Ваша жена к этому времени еще не возвратилась?

— Нет, — сказал генерал чрезвычайно громко. — Она не возвратилась.

Секунду помедлив, Аллейн вновь заговорил:

— Очень вам признателен, сэр. Теперь мы подготовим письменные показания на основе записей инспектора Фокса и, если у вас нет возражений, принесем их вам на подпись.

— Я… м-м… м-м-м… мне нужно будет просмотреть их…

— Конечно. А теперь, если это возможно, я бы хотел побеседовать с миссис Хэлкет-Хэккет.

Генерал снова вздернул подбородок, и Аллейн подумал, что сейчас опять разразится буря гнева. Но вместо этого генерал сказал:

— Очень хорошо. Я сообщу ей. — И он вышел из кабинета.

— Вот это да! — произнес Фокс.

— Таков Хэлкет-Хэккет. Каким был, таким остался, — сказал Аллейн. — Но почему, черт возьми, — и он почесал нос, — почему старикан так разволновался из-за своей прогулки по площади?

— Для джентльмена в его положении она выглядит совершенно естественной, — размышлял Фокс. — Ничего не понимаю. Я бы скорее подумал, что он из тех, кто не против по утрам прийти в норму возле Серпентина,[39] равно как и ночами прогуляться по площади.

— Этот бедный старикан — мерзкий лгун. Да и бедный ли он? Не сомнительный ли он тип? Будь он проклят! Какого черта он не дал нам своего прямого, ясного, надежного алиби? Сунулся на Белгрэйв-сквер, но не смог сказать ни точно когда, ни точно зачем, ни точно сколько времени там был. Что говорит констебль?

— Он не заметил ничего подозрительного. О генерале не упомянул. Я переговорю об этом с констеблем Титериджем.

— У генерала, наверное, железное здоровье, если он каждую ночь прогуливается вокруг Белгрэйв-сквер, — заметил Аллейн.

— Да, но не в половине же третьего, — возразил Фокс.

— Верно, Фокс, совершенно верно, и Титеридж должен его опровергнуть. Как, черт побери, старый Хэлкет-Хэккет связан с событиями прошлой ночи? Вы же знаете, мы не можем этого допустить, потому что, в конце концов, если он подозревает…

Аллейн замолчал, и они с Фоксом оба встали, потому что в кабинет входила миссис Хэлкет-Хэккет.

Разумеется, Аллейн уже встречался с ней — она приходила к нему в кабинет с рассказом о некоей мадам Икс и шантажными письмами. Теперь ему пришло в голову, что эту проклятую затею начала именно она. «Если бы не визит этой малоприятной, подозрительной, тупой женщины, — подумал Аллейн, — я бы не просил Банчи совать голову в эту мышеловку. Господи!»

— Господи, инспектор! — воскликнула миссис Хэлкет-Хэккет. — Мне не сказали, что это вы. Мне и в голову не пришло, когда я сообщила вам о неприятностях с моей бедной подругой, что я разговаривала со знаменитым сыном леди Аллейн.

Внутренне передернувшись от этого вульгарного признания его рыночной стоимости, Аллейн обменялся с хозяйкой рукопожатием и тут же представил ей Фокса, к которому миссис Хэлкет-Хэккет прониклась непереносимым сердечием. Когда все расселись, Аллейн умышленно помедлил, прежде чем начать разговор. Приглядевшись к ней, он заметил, как провалились ее щеки под толстым слоем крема и румян, как страх затаился в глазах и как дрожат ее руки.

— Полагаю, — сказал он наконец, — что начать мы можем с того самого визита в Скотленд-Ярд. Дело, о котором нам тогда пришлось разговаривать, по-видимому, связано со смертью лорда Роберта Госпела.

Она сидела вытянувшись, прямая, как струна, в своем дорогостоящем корсете, и было видно, что она сильно напугана.

— Но это же абсурд, — возразила она. — Нет, честное слово, мистер Аллейн, я не могу поверить, что тут могла быть хоть какая-то связь. Ведь моя подруга…

— Миссис Хэлкет-Хэккет, — сказал Аллейн, — боюсь, нам придется отказаться от вашей подруги.