Смерть в Миракл Крик

– Ничего. Но отпечатки пальцев однозначно…

– Ах да, отпечатки пальцев. Что ж, поговорим о них. Вы не верите, что Элизабет нашла и сигареты, и спички. По вашему мнению, они принадлежали ей, хотя у вас нет никаких доказательств, что она их покупала. И поэтому на них нет других отпечатков пальцев: кроме нее их никто не касался, так?

– Совершенно верно.

– Детектив, это меня и смущает. Если бы сигареты и спички принадлежали ей, то она должна была бы их где-то купить. Разве тогда на них не остались бы отпечатки пальцев сотрудника магазина?

– Нет, если она купила блок сигарет.

– Блок, десять пачек. Двести сигарет. Вы нашли у нее дома или в мусорных баках открытый блок сигарет «Кэмел»?

– Нет.

– В сумочке?

– Нет.

– В машине?

– Нет.

– Окурки в машине или в мусорном ведре дома? Хоть что-то, что указывало бы, что она регулярно курила и могла бы купить целый блок сигарет?

Пирсон помигал и ответил:

– Нет.

– А спички, даже если покупать целую упаковку, все равно дают по одному коробку, ведь так?

– Да, но со временем, если часто ими пользоваться, ее отпечатки пальцев могли стереть отпечатки пальцев продавца, как на спичечном коробке, так и на пачке сигарет. Так что неудивительно, что отпечатков пальцев продавца мы не нашли.

– Детектив, верно ли, что на предмете, который используется достаточно часто, чтобы старые отпечатки пальцев полностью стерлись, можно ожидать множество накладывающихся друг на друга отпечатков владельца?

– Полагаю, да.

Шеннон подошла к своему столу, полистала папку и с торжествующей улыбкой достала лист. Она с самодовольным видом вернулась и передала бумагу ему.

– Расскажите, что это такое.

– Это анализ отпечатков пальцев с предметов, найденных на месте пикника.

– Пожалуйста, прочитайте выделенные предложения.

Он быстро проглядел документ, и лицо у него опало, как восковая фигура жарким днем.

– Спичечный коробок, снаружи: один целый и четыре частичных отпечатка пальцев. Пачка сигарет, снаружи: четыре целых и шесть частичных отпечатков. Идентификация по десяти пальцам: Элизабет Уорд.

– Детектив, является ли в вашей организации обычной практикой включать в отчет накладывающиеся отпечатки, если они обнаружены?

– Да.

– Сколько таких отпечатков было обнаружено на этих предметах?

У него раздувались ноздри. Он сглотнул и растянул губы в подобие улыбки.

– Ни одного.

– Всего пять отпечатков пальцев на спичечном коробке и десять на сигаретах, все принадлежат Элизабет, отпечатки не накладываются друг на друга, и ни следа чьих-либо еще. Почти чистые предметы, не так ли?

Он отвернулся. Потом облизнул губы и сказал:

– Получается, так.

– А раз по крайней мере еще один человек, продавец, должен был бы касаться этих предметов, это означает, что их в какой-то момент стерли, верно?

– Полагаю, да, но…

– И кто угодно, включая Пака Ю, мог брать в руки эти вещи до того, как отпечатки стерли, и выяснить это невозможно?

– Невозможно, – сказал он, сузив глаза до щелок. Когда Шеннон написала «Кто угодно (вкл. П. Ю)» в таблице рядом с графой «вещи, принадлежавшие подозреваемому»), он сказал, – Не забывайте, что именно подсудимая стерла все остальные отпечатки.

– Детектив, я полагала, вы не верите, что она их стирала, – сказала Шеннон, широко раскрыв глаза. – Я рада, что вы изменили свое мнение, – она улыбнулась, просияла, как мать, гордящаяся малышом, наконец-то научившимся раскрашивать, не выходя за контур, а потом отошла в сторону, открывая для обзора итоговую схему.

– Благодарю за исчерпывающие ответы, – сказала Шеннон. – Вопросов больше не имею.

Мэтт

Он ехал в «7-Элевен» и думал об отпечатках пальцев – дуги, петли, вихри из линий и складочек, пот и масло впитались в бороздки, оставляя почти невидимые следы на чашках, ложках, кнопках слива в туалете, рулевом колесе, стирая и перекрывая другие отпечатки, оставленные секунды, дни или годы назад, отпечатки каждого человека индивидуальны, головокружительное количество – биллионы? триллионы? – уникальных отпечатков пальцев, они появляются у плода на седьмом месяце беременности и не меняются по мере того, как ребенок растет, взрослеет и ссыхается в старости.

У него их было десять, как у любого другого. Одни и те же десять следов уже тридцать три года, с того момента, как он плавал в матке своей мамы длиной всего сантиметров тридцать, а подушечки пальцев у него были размером с горошины. И вот они исчезли. Сгорели, срезаны. Указательный и средний пальцы правой руки ампутировали под ярким светом ламп операционной, а потом их выбросили, вместе с отпечатками. И кремационная печь для медицинских отходов закончила начатое пожаром превращение плоти в золу. Подушечки оставшихся восьми пальцев переплавились в гладкие блестяще-розовые шрамы. Словно гладкий пластик шлема Генри навсегда приклеился к пальцам.