Смерть в ночном эфире

– Простите, доктор Мэллой. Я прочитал то, что писал ваш сын… Это просто… отвратительно. У меня есть мама, сестра. С женщинами непозволительно так разговаривать. Когда я зашел в туалет, я увидел его и сорвался.

Гэвину не хотелось бы оказаться на месте Рондо. Отец держал его за шею, дыша ему в лицо. Лицо Рондо покраснело, но он стоял по стойке «смирно», будто боялся, что любое его движение спровоцирует такое, что он не сможет остановить.

Наконец Дин опустил руку, но его взгляд по-прежнему пригвождал Рондо к стене. Его голос прозвучал спокойно и негромко, но в нем слышалась угроза.

– Если ты еще раз тронешь моего сына, я сломаю твою чертову шею. Ты меня понял?

– Сэр, я…

– Ты меня понял?

Рондо сглотнул, потом кивнул:

– Да, сэр.

Несмотря на его покорность, Дин еще некоторое время смотрел на него и только потом отвернулся и отошел в сторону. Он протянул руку Гэвину:

– Идем, сын.

Проходя мимо Рондо, Гэвин посмотрел на него. Молодому полицейскому удалось убедить его отца, что это была вспышка гнева, о которой он искренне сожалеет.

Но Гэвина не обмануло смирение Рондо. Ладно, чтобы не создавать себе неприятностей, он промолчит и никому ничего не скажет. Какое ему дело, если в свободное от службы время коп развлекается тем, что трахает несовершеннолетних? Девушки же не возражали.

Как только они с отцом вышли в коридор, Гэвин взглянул на Дина. По скулам ходили желваки, он был готов исполнить свою угрозу в отношении Рондо. Гэвин обрадовался тому, что эта ярость направлена не на него.

Он решил, что на его скуле уже появился синяк, потому что Лиза сразу поняла, что-то случилось.

– В чем дело? – встревоженно спросила она.

– Пустяки, Лиза, – ответил Дин. – Все в порядке, но я не смогу с тобой пообедать. Я получил сообщение на пейджер. Сержант Кертис ждет меня.

Судя по всему, пока Гэвина выворачивало в туалете, его отец рассказал Лизе, что произошло.

– Детектив хочет, чтобы я с кем-то поговорил. Мне жаль, что ты освободилась раньше только для того, чтобы попасть во все это.

– Все твое мое, – улыбнулась Лиза.

– Спасибо, я позвоню тебе домой вечером.

– Я лучше подожду, пока ты закончишь с делами. Дин покачал головой:

– Я понятия не имею, насколько задержусь. Вполне вероятно, что меня не отпустят до вечера.

– О! Я понимаю… Что ж… – Лиза выглядела такой разочарованной, что Гэвину стало ее жаль. – Ты слишком хороший сотрудник, и тебя здесь ценят. Хочешь, я отвезу Гэвина домой?

Гэвин про себя взмолился, чтобы отец не согласился. Лиза была нормальной. На нее приятно было посмотреть. Но она слишком старалась понравиться Гэвину. Часто ее усилия были настолько прозрачными, что Гэвина чуть ли не тошнило. Он не маленький ребенок, симпатию которого можно завоевать жизнерадостной болтовней и пристальным вниманием к нему.

– Спасибо за предложение, Лиза, но я отправлю Гэвина домой на моей машине.

Гэвин резко повернулся к отцу, полагая, что ослышался. Но нет, отец передал ему ключи от машины. Два дня назад отец заставил Гэвина отдать ключи от его колымаги, а сегодня доверил собственную машину.

Это проявление доверия сказало Гэвину больше, чем угроза убить Рондо. Отец всегда защищает своего ребенка, но доверие – это осознанный выбор. Его отец решил доверять ему, хотя Гэвин ничем не заслужил этого. Напротив, он все сделал для того, чтобы ему не доверяли.

Над этим нужно было подумать, но позже, в одиночестве.

– Я позвоню тебе, Гэвин, когда освобожусь. Ты приедешь и заберешь меня. Тебя это устраивает?

У Гэвина пересохло в горле, и он едва сумел пробормотать:

– Конечно, папа, я буду ждать.

Хотя ситуация оставалась достаточно запутанной, Пэрис не воспользовалась этим предлогом, чтобы снова отложить поездку в «Мидоувью».

И, возможно, именно чувство вины, не оставлявшее ее после поцелуя с Дином, заставило Пэрис позвонить Сэму Бриксу, директору этого медицинского центра для постоянного пребывания хронических больных, и предупредить его, что она приедет к трем часам.

Пэрис приехала вовремя, и Брике уже ждал ее у входа. Они обменялись рукопожатием, и директор извинился за тон письма, которое она получила накануне.

– Потом мне самому стало неловко за те слова, что я написал вам…

– Не нужно извиняться, – прервала его Пэрис. – Ваше письмо заставило меня поторопиться и сделать то, что следовало сделать еще несколько месяцев назад.

– Надеюсь, вы не подумали, что мне нет дела до вашего горя, – сказал Сэм и повел Пэрис по тихому пустому коридору.

– Конечно, нет.

Личные вещи Джека хранились в кладовой. Открыв дверь, директор указал Пэрис на три опечатанные картонные коробки, стоявшие на металлической полке. Они были не слишком большими и совсем не тяжелыми. Пэрис сама справилась бы с ними и донесла бы их до машины, но Брике настоял на том, чтобы помочь ей.

– Простите, если я причинила вам и персоналу какие-то неудобства тем, что не приезжала так долго, – извинилась Пэрис, когда коробки уже стояли в багажнике ее машины.

– Я понимаю, почему вам не хотелось приезжать. Это место связано для вас с неприятными воспоминаниями.