Смерть в подземке

— Случайность, — немного смущенно ответил Глеб. Федору Филипповичу была понятна природа этого смущения: как и он сам, Сиверов давно привык относиться к случайным совпадениям с изрядной долей скепсиса. — Помните, в самом начале десятилетия в нашей конторе работал такой инструктор по рукопашному бою, Николай Безродный? Невысокий такой, щупловатый, прозвище — Ник-Ник…

— Мм? Не припоминаю… И что?

— Он сейчас тренирует Дугоева. Наткнулся на меня в кафе, где я встречался с вашим связным, узнал и сразу предложил эту работу. Решил, по всей видимости, что я уволился и делаю все возможное, чтобы пропить талант. Я же был сразу после литейки — так сказать, в образе, бомж бомжем.

— Сильно же он дорожит своим подопечным, раз нанимает ему в телохранители алкаша, — заметил генерал.

— Ну, он-то знает, что талант не пропьешь, — заступился за тренера Глеб. — В нашем деле бывших не бывает, профессионал остается профессионалом при любых обстоятельствах. Зато пьющий профессионал, особенно сильно пьющий, намного сговорчивее, да и обходится дешевле: залил ему глаза, и он на все согласен.

— Глупость какая-то, — проворчал генерал Потапчук. — Впрочем, это твое свободное время, и ты волен убивать его по собственному усмотрению. Главное, чтобы, когда понадобишься, был как штык, по первому звонку.

— Постараюсь, — сказал Глеб. — Просто бой за чемпионский пояс состоится в Нью-Йорке, — торопливо добавил он, заметив изумленный взгляд генерала, — а на возвращение оттуда даже по первому звонку может понадобиться какое-то время.

— Ишь ты, — хмыкнул Федор Филиппович, — наш пострел везде поспел! Не мытьем, так катаньем, да? Не сидится дома хлопчику малому… Нью-Йорк ему подавай!

Сиверов улыбнулся, сворачивая на малоезжую грунтовку, что, едва виднеясь в высокой жухлой траве, тянулась вдоль деревенской околицы. Слева от дороги, обнесенные низким штакетником, виднелись сады. Ветви старых корявых яблонь склонялись к земле под грузом спелых плодов, среди зелени темнели замшелые срубы бань и сараев, в зарослях крапивы чернели покосившиеся будки нужников. Дорогу перебежала рослая рыжая дворняга; запрокинув голову, она с усилием тащила в зубах тяжелый трехлитровый чугунок, явно похищенный с чужого подворья. За ней, оставляя в пыли извилистый след, волочился пристегнутый к широкому обтрепанному ошейнику обрывок ржавой цепи. Сиверов фыркнул, заметив на конце цепи кусок синей ленты, которой та, несомненно, некогда была привязана к вбитому в стену будки гвоздю. «Тотальный контроль, — вспомнил он, глядя на это яркое проявление истинно русского менталитета. — Ну-ну!»

Он остановил машину около крайнего подворья. Дальше дороги не было, колеи просто терялись в траве, бесследно растворяясь в первозданном российском бездорожье. Выпрыгнув из кабины, с удовольствием разминая ноги, Глеб подошел к забору и, приподняв, одну за другой развел в стороны створки ворот заднего, хозяйственного въезда во двор. Загнав машину в сад, он снова вышел, чтобы повторить операцию со створками в обратном порядке.

Пока его агент воевал с вросшими в дерн, сколоченными из подгнившего штакетника воротами, Федор Филиппович тоже выбрался из машины и прогулялся в сторону дома. В воздухе пахло перестоявшей травой и доспевающей антоновкой, в присыпанной опавшей листвой жухлой тимофеевке желтели круглые бока яблок. Генерал подобрал одно, обтер о полу пиджака и понюхал, а потом, не устояв перед соблазном, надкусил. Антоновка, как ей и полагается в эту пору года, оказалась кислой и чересчур твердой для его зубов. Федор Филиппович вздохнул и не без сожаления выбросил яблоко обратно в траву.

Дом был старый, но еще крепкий. Он стоял на высоком кирпичном фундаменте, глядя на нового жильца радужными от старости, но промытыми дочиста оконными стеклами. У вросшего в землю сарая громоздилась похожая на юрту кочевника круглая поленница березовых дров, запущенный палисадник сплошь зарос побегами сирени, которая местами поднялась в два человеческих роста, скрыв фасад от нескромных взглядов прохожих.

— Цена крови, — сказал подошедший сзади Сиверов. — Вашей крови, товарищ генерал. Значит, смотрите. Удобства в доме. Канализация, правда, местная, но она есть, и это большой плюс, который станет еще больше, когда начнутся холода. Печка не дымит, я проверял, и тепло держит вполне прилично. Баня — вон она, за сараем. Лес — там, в нем, по слухам, грибов — хоть косой коси. Речка в двух шагах, и рыбы в ней, если верить местным, предостаточно. Магазин в центре деревни, это, как выйдете из ворот, налево… Да, собственно, не заблудитесь, направо-то — чистое поле… Это, конечно, не Нью-Йорк, зато тут не в пример спокойнее, чем на Бродвее. С соседями как-нибудь договоритесь, люди они неплохие, хотя и сильно пьющие… Легенду свою помните? Вы — военный пенсионер, решили на старости лет податься поближе к природе…

— Дауншифтер, — блеснул познаниями в модном жаргоне генерал. — Да, Глеб Петрович, загнал ты меня, куда Макар телят не гонял! Считай, заживо похоронил. Нарочно, что ли? Избавиться от меня решил?