Смерть в Поместье Дьявола

— Да что ты… — начала Шарлотта и замолчала. Потому что рассуждала Эмили здраво. Такие люди, как Кристина Балантайн, не обедали с женами полицейских. А если бы Кристина поняла, что они с Эмили пытаются расследовать убийство, их бы не пустили на порог.

В конце концов, их моральный долг — собрать как можно больше информации, которая может помочь расследованию. Если на то пошло, это долг каждого. И, по правде говоря, в прошлом они доказали, что у них это получается.

— Да, — смирилась Шарлотта. — Да, полагаю, что ты совершенно права.

Эффективность их расследования, конечно же, зависела от полноты имеющейся информации. Но получить ее Шарлотта могла только от Питта, а эта задача оказалась не из легких. В последнее время он ей просто ничего не рассказывал. День за днем Томас проводил в грязи и мерзости Девилз-акр, следуя случайным ниточкам. Но, если он и обнаружил какую-то связь между Максом, доктором Пинчином и Берти Эстли, то не счел нужным поделиться с Шарлоттой.

— Томас? — мягко позвала она.

Муж открыл глаза и посмотрел на нее: час поздний, он наполовину заснул у камина в гостиной. Она сознательно выбрала время в расчете, что он расслаблен и потеряет бдительность, и изгнала из голоса все эмоции, делая вид, что никакой заинтересованности у нее нет и вопрос задан, чтобы поддержать разговор.

— Ты узнал о Максе что-нибудь еще?

— Я знаю о Максе все, что можно знать, — ответил он, сползая по креслу чуть ниже и глядя на нее сквозь ресницы. — Не знаю только его клиентов, его женщин и его убийцу.

— Ох. — Шарлотта не знала, как продолжить. — Это означает, что никаких бумаг он не вел? Или их кто-то забрал?

— Его убили на улице, — указал Питт. — Если только это не сделал домоправитель, до бумаг никто бы добраться не смог. В любом случае, насколько мне удалось выяснить, их просто не было. Все имена он держал в голове, а рассчитывались с ним исключительно наличными.

Никаких бумаг!

— Тогда как он мог кого-то шантажировать? — из любопытства спросила она.

— Не знаю, шантажировал ли он. — Питт убрал ноги с каминной решетки: она стала слишком горячей. — Но он мог располагать информацией, с помощью которой не составляло труда уничтожить чью-либо репутацию. Доказательств и не требовалось. Хватило бы нескольких слов, сказанных в нужном месте, подкрепленных двумя-тремя именами и названиями. Одни лишь подозрения могут уничтожить не хуже доказательств. Но мотивом могло быть и профессиональное соперничество. Он подминал под себя бизнес других людей. В любом случае это не твое дело. У нас не то расследование, в котором дилетант может что-то сделать.

Шарлотта встретилась с ним взглядом, и внезапно уверенности в себе у нее поубавилось.

— Да, да, конечно. — В конце концов, по большому счету никакого расследования она и не вела; только смотрела и слушала, чтобы не упустить что-то важное — а вдруг пригодится? — Но мой интерес к расследованию — это же естественно, так?

И ее слова не противоречили здравому смыслу.

Шарлотта, мягко говоря, схитрила, заведя разговор о приглашении пообедать у Россов во вторник. Питт в этот день работал, как она и рассчитывала. Она упомянула, что их пригласили пообедать с Эмили и Джорджем, и спросила, не будет ли он возражать, что она пойдет, пусть он и не сможет составить ей компанию? Шарлотта знала, что муж ей не откажет. В конце концов, после того, как началось это расследование, вывести ее Томас никуда не мог, более того, практически не уделял ей времени. И она сказала правду в той части, что обедать собиралась с Эмили и Джорджем. Пусть даже не в их доме, хотя обставила все так, чтобы Питт предположил обратное…

Эмили одолжила ей платье, как и всегда, и к обеду Шарлотта переоделась в доме на Парагон-уок, а служанка Эмили помогла ей уложить волосы. Угрызений совести она не испытывала: все придумала и организовала Эмили, расположив к себе Алана Росса.

Платье сшили из шелка абрикосового цвета с нежными кружевами чуть более темного оттенка, и выглядело оно совершенно новым. Шарлотта даже подумала, а не купила ли его Эмили для сегодняшнего обеда. Сама Эмили в такой цвет никогда бы не оделась, учитывая ее светлые волосы и голубые глаза. Абрикос более всего подходил к смуглой коже и более темным, с отсветами рыжего, волосам.

Щедрость Эмили вызвала у Шарлотты глубокое чувство благодарности: сестра не только подарила платье, которое так ей шло, но и проделала это крайне тактично. Она решила ничего не говорить Эмили, сделав вид, что ничего не поняла, как, собственно, и хотелось сестре. Вместо этого, покинув выделенную ей гардеробную, Шарлотта спустилась по лестнице, как герцогиня, входящая в свой бальный зал, и в коридоре присела в реверансе у ног Эмили. Радостное волнение переполняло ее. Глаза сверкали в свете канделябров.

— Твое платье идеально. — Поднялась она не так грациозно, как ей хотелось. — Я чувствую, что потрясу всех и заставлю Кристину кусать локти от зависти! Премного тебе благодарна.