Смерть в Поместье Дьявола

Она любила Поумроя? Более вероятно, что это один из брачных союзов, устроенный родителями невесты и кавалером. Поумрой значительно превосходил ее по возрасту, так что выбирал его, скорее, отец Аделы, а не она.

Но Питт видел, что даже в этом переходном состоянии от получения новостей о смерти до осознания начала новой жизни ее отличали грациозность и изысканность. Очень женственная одежда, мягкие волосы… Сам Томас такую худобу не жаловал, но многие мужчины находили ее божественной. Конечно же, она могла найти себе кого-нибудь и получше Поумроя.

Адела любила его или отдавала долг чести? Может, ее родители знали Поумроя и по каким-то причинам им пришлось выдать дочь за него?

Питт обыскал комнаты Поумроя, прочитал все письма, просмотрел счета. Как и говорила Адела Поумрой, порядок в своих делах ее муж поддерживал идеальный. Исходя из счетов, возраста и качества мебели, числа слуг и припасов на кухне и в кладовой следовало, что жили они скромно. Никакой экстравагантности Питт не обнаружил, за исключением вазы с яркими шелковыми цветами и халатов и платьев Аделы.

Он покупал их ей в подарок, выражая этим свою любовь? По лицу человека, которого он видел в Девилз-акр, Питт такого представить себе не мог. Но, с другой стороны, Поумроя уже успели лишить нежности, грез, иллюзий, способности любить и страдать.

Даже в жизни мы можем маскировать нашу ранимость. Какое право имел Питт или любой другой рассуждать о чувствах, которые испытывал этот человек к своей жене? Об идеях, даже глупых или бессмысленных, роившихся в его голове?

А может, нынешнее безразличие свидетельствовало о том, что связывающее их чувство давно уже умерло? И его смерть стала лишь официальным завершением отношений, от которых оставалась только видимость? Они прожили вместе пятнадцать лет, так она ему сказала. Без детей. Или они были?

По какой причине Адела выбрала этого невзрачного, старшего по возрасту мужчину? Он оказал услугу женщине с запятнанной репутацией? Или она уже знала, что бесплодна? А потом благодарность с годами переросла в ненависть?

Они искала любви на стороне? Отсюда шелковые цветы, халаты и платья? Этот очевидный вопрос требовал ответа, и Томас посчитал себя обязанным отыскать его.

Он спросил Аделу, знала ли она Бертрама Эстли, Макса Бертона или доктора Пинчина. Имена и фамилии не нашли отклика на ее лице. Если она и лгала, то превосходно владела собой. Не обнаружил Питт никаких упоминаний о других жертвах и в бумагах Поумроя. Так что инспектору не оставалось ничего другого, как поблагодарить миссис Поумрой и отбыть с таким странным ощущением нереальности, будто все время, говоря с ним, она едва осознавала его присутствие. Он словно стал билетером в театре, а Адела с головой ушла в разворачивающуюся на сцене драму, не замечая, что происходит вокруг.

Питт решил, что следующий логичный ход — вновь вернуться в Девилз-акр, чтобы еще раз побеседовать с Визгуном Харрисом. Он нашел его на том же грязном чердаке, склонившимся над столом — там поддерживалась относительная чистота — у окна, где зимний свет мог падать на бумагу. Слишком много внимательных, подозрительных глаз обозревало его работу. Только соответствие высочайшим стандартам позволяло ему оставаться в профессии.

Визгун злобно глянул на Питта.

— Нетуть у тя правое врываться в дом человека! — воскликнул он, прикрывая рукой бумагу, над которой трудился. — Я могу подать в суд… енто… за нарушение границы, во! Енто вне закону, миста Питт. Низзя ентого делать, енто неправильно.

— Это визит вежливости, — ответил Томас, садясь на перевернутый ящик, который опасно под ним покачнулся. — Твои бумаги меня не интересуют.

— Правдочка? — недоверчиво спросил Визгун.

— Почему бы тебе их не убрать? — предложил Питт. — Чтобы не попачкала пыль. Тебе же это ни к чему.

Харрис искоса глянул на него. Подобная снисходительность вызывала замешательство. Полицейские обычно так себя не вели. Теперь непонятно, чего ждать… Однако он порадовался возможности убрать с глаз долой незаконченные фальшивки. Вернулся за стол и сел, заметно приободрившись.

— Ну? — спросил он. — Чё ты хотишь? Ты ж пришел не просто так!

— Разумеется, нет, — ответил Питт. — Что говорят об этих убийствах? Что здесь говорят, Визгун?

— Об Акрском рубаке? Ничё. Нихто ничё не знат и нихто ничё не грит.

— Чушь. Ты говоришь мне, что после четырех убийств с кастрацией в Акре никто не имеет понятия, кто так с ними обошелся и почему? Ты это брось, Визгун, я не вчера родился.

— Я тож, миста Питт. И я ничё не хочу об ентом знать. Я куды больше боюсь того, хто енто исделал, чем даж ты! Твои приходы сюды — ерунда. Бог свидетель, они мешают мене и мешают бизнесу, и некоторые из вас иногда такие злючие! Но вы не безумцы — уж по-всякому, не носитесь с ножами по улицам и не выделываете такое! Я, мобыть, понимаю, с чего один человек убивает другого, с головой у мене порядок. Но ентого не понимаю и думаю, нихто не понимает!

Питт наклонился вперед, чуть не свалившись с ящика.

— Тогда помоги мне найти его, Визгун. Помоги избавиться от него!