Смерть в пурпуровом краю

Посмотрев на часы, поднялся:

— У меня свидание с доктором Нилом. Вы на машине?

— Нет. Здесь же близко — два-три квартала до центра.

— И все станут глазеть на вас, сообщая друг другу, кто вы такая, а самые смелые подойдут выразить соболезнование. Вы к этому готовы?

— Я… думала об этом.

— Может, вы немного поспите? Я заеду около шести и съездим поужинать в Лисберг или Окалу. Это недалеко — минут тридцать — сорок езды. — Он улыбнулся. — Километры не в счет. Устраивает?

— Да, Пол, очень. Спасибо.

Глава 4

Доктор Руфус Нил был пятидесятилетним коротышкой, довольно полным, но без намека на рыхлость. Упругий, словно резиновый мячик, непоседливый, розовый и чопорный. С эйнштейновской седой гривой, с расширенными зрачками, увеличенными толстыми стеклами очков, он энергично пускал в ход широчайший набор разговорных средств, жестов, мимики — надувал щеки, причмокивал, вращал глазами, всплескивал и похлопывал руками, тыкал пальцами: Станиэлу он напомнил ребенка, которому хочется писать, и он старается заглушить желание излишком движений.

В его кабинете как раз перестилали линолеум, поэтому они уединились в приемной для пациентов, и Станиэл поймал себя на мысли, что его мнение о низеньком докторе непрерывно меняется. Сначала он принял его за шута, стремящегося во что бы то ни стало развлечь собеседника. Потом ему показалось, что у Руфуса Нила начисто отсутствует чувство юмора. В конце концов он пришел к выводу: доктор — закомплексованный, очень застенчивый человек, который внешней суетливостью прикрывает свое доброе отношение к людям. Юмор был ему не чужд, только казался довольно мрачным и производил еще больше впечатление, чем шутовские замашки.

Особенно раздражала одна дурная привычка Нила. Спросив о чем-нибудь, он с тупым выражением на лице устремлял голову вперед, добавляя неотвязное “что?”.

— Доктор, вам не показалось, что Луэлл Хансон в последнее время была чем-то расстроена?

— Расстроена? Вы к чему клоните, Станиэл? Хотите сказать, выглядела подавленной? Что? Ну нет! Воображение у вас разыгралось. Слишком! Мне Луэлл нравилась. Хочешь не хочешь, но приходится наблюдать за персоналом. Служащие часто меняются, поэтому стараюсь заранее угадать, когда потеряю следующего. Правда, ничего пока этим не добился.

— Вы полагали, что потеряете ее?

— Такую женщину? Что? Разумеется. Она считала дни. Бог ее надоумил уйти от этого хансоновского щенка. Решила выждать год, пока утихнут слухи. Так что я знал — через год мне ее не видать.

— Она переживала из-за разбитого брака?

— А как вы думаете? Что? Такая женщина? Для нее брак — вещь серьезная. Конечно, переживала. Чувствовала себя обманутой, разочарованной. Вы сказали — расстроена, вот именно. Связалась с Сэмом Кимбером, это ее тоже расстраивало. Я не моралист, Станиэл. Всем нам приходится вступать в конфликт с собственными представлениями, если, конечно, вы человек стоящий, порядочный. А Луэлл была таким человеком. Эта история с Сэмом Кимбером многих удивила, главным образом, тех, кто знал его лишь поверхностно. Я Сэма знаю давно. Он гораздо сложнее, чем кажется. Бог знает, как у них начиналось. Как-то необычно. И все держали в тайне. Но в таком небольшом городишке разве можно что-нибудь утаить? После смерти Китти Кимбер Сэм ни с кем не связывался. Многие женщины положили на него глаз. Но он охотился в других угодьях. И не часто, доложу я вам. Думаю, Луэлл не считала себя женщиной, способной на легкие связи. Спокойная, красивая, сдержанная и осмотрительная. Славная, здоровая женщина в расцвете лет. Одинокая и ранимая, к тому же далеко от родного дома. Стала терять уверенность, ощутила свою беззащитность А Сэм опять превратил ее в женщину. По-моему, она сама очень удивилась, когда поняла, что способна испытывать такую физическую зависимость. Думаю, с Сэмом она пережила гораздо больше, чем за годы замужества. Меня это не касается, вас и вашей страховой конторы — тоже, но раз вы имеете в виду самоубийство, я назову кучу причин, почему эта ваша идея не пройдет. Если ее мучило чувство вины, а в этом я не сомневаюсь то обретенное наслаждение подавляло его. Иногда она приходила на работу как во сне, витала в облаках, круги под глазами и улыбка, как у Моны Лизы. Как практикующий врач, могу сказать, что только одна женщина из десяти имеет такое физическое строение, везенье, чувственность, чтобы оказаться в ее положении. И это тоже не располагает к самоубийству, Станиэл, потому что физическое наслаждение означает победу жизни, и мыслям о смерти здесь нет места.

— И в последнюю неделю?