Смерть в пурпуровом краю

Джонни Кифли, с сухими глазами, такой же далекий, как крики Моуза, сказал полицейским, кто и как это сделал, сколько всего было налетчиков, — видел Роулинза и Дженетти. Их арестовали. Всем было по шестнадцать лет. Рильера за убийство приговорили к пожизненному заключению. Роулинза и Дженетти судили тоже. Дженетти получил десять лет, а Роулинз, отец которого был человек со связями, отделался условным сроком. Однако еще до суда Джонни Кифли затащили на ту улочку, которая стала частью его существа. Энли, Ковалсик и Кэси приволокли его на ту улочку, на которой не распахивалось ни одно окно. Его не убили, нет. Хотя если бы смогли предугадать: убей они его, насколько изменится их судьба, то, конечно, сделали бы это. Привязав к железной опоре пожарной лестницы, заткнули ему рот и, сорвав одежду, обрабатывали более трех часов. Джонни нашли висящего без сознания, и врачи в больнице, куда его доставили, пришли в ужас, изумляясь тому, что он еще жив. Сняли проволоку, которой был опутан, извлекли из тела осколки стекла и мелкие ржавые гвозди, наложилы швы, попытались смягчить боль от тщательно выжженных букв на коже и удалили корни выбитых зубов.

Когда Джонни, наконец, смог отвечать на вопросы, он сказал, что не знает, кто его изуродовал. Незнакомые. Нет, опознать не сможет. В глазах десятилетнего мальчишки не осталось ничего детского, и вообще с этого времени с детством было покончено. В шестнадцать лет он покинул приют. С третьей попытки сдав экзамены, в 20 лет пробился в полицию. После годичного испытательного срока Джонни удостоился звания патрульного.

После двух лет в должности дорожного инспектора его перевели в отдел ограблений, повысив до патрульного 3-го класса, — это был потолок, до которого он дослужился. Джонни не относился к полицейским, получающим повышение, — не любил, когда ему приказывали, постоянно подвергался взысканиям за чрезмерную жестокость при задержании. Однако никогда не брал взяток — ни цента. Сослуживцы считали его честность даже преувеличенной, болезненной. Он снимал комнату в Синке. Ни разу не был женат, никогда не имел времени для обычных проявлений дружбы. В свободные от службы часы бродил по Синку — безжалостный охотник, вооруженный и настороже. Стрелок он был выдающийся. В периоды немилости ему для патрулирования отводили самые дальние окраины Хэнкока. Однако, едва кончалась служба, он опять слонялся по Синку.

В тот страшный день тридцать два года назад на узкой улочке он пережил удивительные превращения: душа оделась в непроницаемый стальной панцирь, внутри которого бурлила все разъедающая кислота. Для начала в списке значилось шесть имен: Энли, Роулинз, Рильер, Дженетти, Ковалсик, Кэси. Рильера забили насмерть во время тюремного бунта. Кифли находился в приюте, когда Роулинз, украв машину, на стотридцатикилометровой скорости врезался в перила моста.

Первым он убил Реда Энли. По официальным сведениям, Энли учинил скандал в баре, относившемся к участку патрулирования Кифли, который в те минуты не нес служба. Тем не менее Кифли арестовал Реда. Когда он сопровождал его в участок, Энли вырвался и попытался сбежать. Патрульный Кифли с криком «Стой»! выстрелил в воздух, а потом нацелился Энли в ноги. Выстрел пришелся выше, прошив нижнюю часть позвоночника. Энли, разъездной коммивояжер, трижды подвергавшийся суду за мелкие нарушения, умер в больнице через тридцать шесть часов.

Остались трое.

Пита Кэси, разыскиваемого полицией за угон машин и вымогательство, патрульный Кифли выследил в квартире на третьем этаже в респектабельной части Хэнкона. Кэси был вооружен — ранил полицейского Кифли: пуля оцарапала левое бедро. Кэси умер по дороге в больницу с тремя порциями свинца в нижней части живота.

Теодора Дженетти, возвращавшегося поздней ночью с работы на мелкой фабрике, патрульный Кифли арестовал. Кифли докладывал потом, что Дженетти «держался подозрительно» и он решил отвести его на допрос. Дженетти уже отсидел шесть лет в Элтоне. Когда он выхватил нож, патрульный Кифли избил его до бесчувствия. Дженетти предстояла операция — у него был проломлен на затылке череп, но на следующий день он скончался от сильного кровоизлияния в мозг. Патрульный Кифли получил взыскание и на шестьдесят дней был остранен от должности.

Оставался один Джилберт Ковалсик, ходили слухи, что он уехал на Запад. Кифли служил полицейским уже четырнадцатый год, когда Ковалсик вернулся, приехал в отпуск — был профсоюзным деятелем в доках Лос-Анжелеса. Через четыре дня после приезда его тело выловили в озере. Вскрытие показало, что Ковалсик был замучен насмерть.

Все были мертвы, но воспоминание об улочке не покидало Кифли и не тускнело. Те шестеро на том свете, но, казалось, на их место приходят новые.