Смерть в пурпуровом краю

— Хотите перебрать все мотивы самоубийства — один за другим? Что? В прошлом месяце она понервничала из-за задержки менструации и попросила сделать тест на кроликах. Результат оказался отрицательным, и, думаю, на другой день она все забыла. А если и положительный, она не стала бы ничего предпринимать, это не в ее характере. Я сделал ей полное обследование — была чертовски здорова, ее жизнеспособности хватило бы на трех женщин. Сэм нисколько не изменился, значит, интимная жизнь была в порядке. В деньгах не нуждалась: жалованье, кое-какие суммы от Келси и скромные доходы от акций позволяли ей даже ежемесячно посылать кое-что матери. Деньги как мотив исключается. Брак ее так и так рассыпался, и не только потому, что пришлось выбирать между мужчиной и мальчишкой, но Хансон не очень-то и старался ее вернуть. Был чересчур занят тем, чтобы опять войти в роль студента и возвратиться к маменькиной юбке. Я-то знал, чем все кончится. Пройдет их условный год, и Луэлл подала бы на развод, уехала бы на север; а Сэм поймет, что она значит в его жизни, женится и привезет обратно; потому что Сэм не выберет жену, пока в голове у него, как пуля, не засядет мысль, что жить без нее не может.

— Доктор, вы все время отклоняетесь.

— Дайте мне сказать. Еще одна причина — минутное душевное смятение. У Луэлл совершенно не было неврастении. Крепкая как гранит. В последние недели? Что? Я бы сказал, что-то на уме у нее было. Но что именно — не знаю.

— А как вы думаете?

Руфус Нил, соскочив с гинекологического кресла, резко распахнул дверцу шкафчика и, выхватив бутылку “Джек Дэниэлс”, открыл ее и поднял с неизбежным вопросом: “Что?”

— Мне с водой, пожалуйста.

— Отметим конец работы.

Он разлил виски в большие бумажные стаканы.

— Мне нравится обо всем иметь собственное мнение. Возьмите историю с Сэмом. Без причины слухи не возникают. Он рванулся вверх чертовски быстро. Честность при этом — понятие относительное. А тут вдруг налетел любовный вихрь. Луэлл отличалась высокими моральными требованиями. Любовь. Никогда раньше она не встречала людей вроде Сэма Кимбера. Теперь предположим — по мере их сближения она обнаружила, что в своих коммерческих делах Сэм порой лавировал у опасной черты в такой близости, что только жребий мог решить, считать его мошенником или нет. Такое открытие могло расстроить женщину вроде Луэлл и, вероятно, расстроило. Понимала, что на Сэма повлиять невозможно. Так что ее это должно было встревожить. В таком случае она задумалась бы насчет их дальнейших отношений. Заметьте, я только предполагаю. Но здесь есть люди, которые могли ей рассказать о Сэме несколько историй — не очень красивых. Только из-за этого она бы с собой не покончила. Просто или порвала бы с ним, или вообще ничего не предпринимала. Третьей возможности не существовало. Я понимаю: если сэкономите своей фирме двадцать пять тысяч, будете пай-мальчиком, возможно, получите премию, но это будет некрасивым и неправильным решением.

— Луэлл отлично плавала.

— Было тридцать градусов в тени. То озеро всегда чуть прохладнее других. Судороги случаются и у отличных пловцов. Может, началась желудочная колика. Самоубийцы ведь, как правило, оставляют записку? Что?

— Только не в случае страхования жизни, доктор. Нил энергично затряс головой:

— Нет, можете вылезать из кожи, ничего у вас не выйдет. Станиэл, покосившись на доктора, вроде бы в шутку обронил:

— Наверно, мне было бы легче, если в условиях страховки был пункт об убийстве.

— В этом было бы больше смысла, чем в самоубийстве.

— Было бы?

— Минутку! — гневно завопил доктор. — Я ни слова не сказал об убийстве. Просто хотел подчеркнуть, что самоубийство — самая неправдоподобная вещь, которую можно представить.