Смерть в семье

Телега, недавно доставившая меня в поместье, катилась медленно, и у меня тогда было время хорошенько запомнить окрестности, так что я знала, в какой стороне деревня. Чувство направления меня никогда не подводило, вот и теперь, несмотря на толстые стволы деревьев по обочинам дороги, заслонявшие обзор, и вопреки плохо различимым надписям на указателях, я вскоре уже шагала вниз по склону холма, разглядывая издалека зеленые коттеджи и магазинчики симпатичной деревушки.

Солнце клонилось к горизонту, разбрасывая повсюду тени и превращая голые деревья в персонажей горельефа, распростерших во все стороны нескладные тощие конечности. Поля начали покрываться инеем прямо у меня на глазах – будто незримая рука щедро наносила вокруг белейшие линии и пятна. Нос пощипывало от ледяного воздуха, но это было даже приятно. Мороз покусывал щеки, поднимал настроение и прочищал мозги. Я вдруг почувствовала себя счастливой и сама этому удивилась.

Сельская дорога передо мной в очередной раз сделала развилку, и я свернула на тропу, ведущую к деревне. На всякий случай огляделась, запоминая ориентиры. Теперь я не сомневалась, что возвращаться в поместье лучше по полям – так будет быстрее, чем плутать разветвленными тропами-дорогами, тем более что земля и грязь сделаются твердыми на морозе, постепенно набирающем силу. А выигранное время даст мне возможность побродить по деревне – возможно, там найдется магазинчик, где продаются игрушечные солдатики, о которых мечтает Джо.

– Эфимия!

Я испуганно обернулась – от развилки ко мне шагал мистер Бертрам. Я подумала было, что он шел за мной от самого поместья, но подозрения тотчас рассеялись: из кустов выскочил его белый волкодав – вернее, сейчас белая масть только угадывалась под грязью – и радостно бросился со мной здороваться.

Когда зверь подпрыгнул, я успела поймать в полете его здоровенные передние лапы и ловко увернуться от дружелюбных собачьих поцелуев. Когда растешь в доме сельского священника, преимуществ у тебя не так много, но одно из них – умение управляться с большими дворовыми псами. Если бы так же легко было поладить с их хозяевами…

– Сидеть, Зигфрид! – крикнул мистер Бертрам.

Пес и не подумал подчиниться, у него было занятие повеселее – он пытался облобызать мое лицо.

Я засмеялась и, все-таки заставив Зигфрида убрать от меня лапы, потрепала его за уши, вознаграждая за проявленные дружеские чувства.

– Я смотрю, вы умеете обращаться с собаками, – усмехнулся мистер Бертрам. – Необычно для лондонской девушки.

Я улыбнулась:

– Мне никогда не доводилось бывать в Лондоне, сэр.

– Правда? А я думал, именно там вы набрались ума-разума.

Я снова рассмеялась, забыв о своем статусе – за пределами дома это было совсем легко.

– Разумеется, нет! Я деревенщина до мозга костей!

Мистер Бертрам странно на меня посмотрел и вдруг с неожиданной резкостью произнес:

– Нельзя, чтобы нас видели вместе.

Эти слова тотчас вернули меня на землю, хорошее настроение улетучилось. Я сделала книксен:

– Конечно, сэр. Я иду на почту отправить письмо матери. Прошу прощения. – И, еще раз сделав книксен, поспешила по тропе к деревне.

Мистер Бертрам догнал меня и схватил за руку:

– Нет, Эфимия. Нам нужно поговорить, только не у всех на виду. Знаете, где «Алый лев»?

Я озадаченно покачала головой.

– Это постоялый двор, – пояснил он. – В деревне прямо и направо, там увидите. Идите по этой тропе, а мы с Зигфридом – по полям. Встретимся у входа. В «Алом льве» есть маленький бар, там всегда полумрак, мы сможем спокойно поговорить.

– Сэр! – ужаснулась я. – Мне нельзя появляться в общественном заведении. В некоторые бары женщин и вовсе не пускают.

– Боже правый, Эфимия, вы же будете со мной! Владелец постоялого двора разрешит мне привести кого угодно.

– Но вы же сказали, нас не должны видеть вдвоем…

– Не снимайте капюшон плаща, когда сядем за столик, – и никто вас не разглядит.

– По-моему, все равно мне туда нельзя, сэр…

– Не говорите ерунду, Эфимия! Будь вы леди – другое дело. Но вы же служанка в доме моего отца, да еще и на испытательном сроке, который неизвестно чем закончится.

Я вспыхнула:

– Это несправедливо!

– Хотите остаться на этой работе или нет?

– Конечно, хочу. Но не ценой собственной чести!

Мистер Бертрам громко расхохотался:

– Эфимия, вы начитались романов! Нет, все-таки вы самая необычная девушка на свете. Но не бойтесь – ваша честь мне без надобности. Мне нужен только ваш разум.

В моей душе поднялась целая буря эмоций. Я не хотела разбираться сейчас, какая из них превалирует, но точно знала, что его слова меня ранили.

– Встретимся у входа, – сказала я только для того, чтобы положить конец этой сцене, и быстро зашагала прочь по тропинке.

С улицы «Алый лев» показался мне захолустным, но вполне приличным заведением. Это была приземистая двухэтажная постройка из серого гранита с аккуратной соломенной крышей. Оконные рамы и двери блестели свежей краской.