Смерть в твоих глазах

– Нет, Валера, уж если этот урод начал резать жертвы, то тактику, говоря языком военных, не изменит. В уродование жертв он вкладывает какой-то смысл. Или этот смысл ему вкладывает голос извне. Я как-то допрашивал одного басмача, который всем, кто попадал ему в руки, отрезал уши, и спросил, зачем он это делает. Он мне на полном серьезе ответил, что голос свыше приказывает отрезать уши.

– Надеюсь, его признали психически больным?

– Кого?

– Басмача твоего.

– Во-первых, не моего, а во-вторых, к психиатрам он не попал. Вздумал придурок бежать, когда мы его к месту эвакуации вели. А куда бежать-то? Справа скала, слева пропасть. Ну, и улетел в бездну.

– Сам прыгнул или ему помогли?

– Какая теперь разница? Главное, что ему не удалось избежать справедливого наказания за кровавые преступления.

– Понятно!

– Что тебе понятно?

– То, что ты выступил и в роли врачей, и в роли судьи, и в роли палача.

– Ты еще скажи, что поступил неправильно.

– Я скажу, точнее, спрошу другое, не пора ли звонить Ларисе Константиновне?

– Как раз собирался. Мне еще поездить по городу надо, посмотреть, не прицепится ли «хвост». Хотя сейчас вряд ли. Если нас и начнут «пасти», то от партийной конторы.

Веселов, посмотрев на сканер и убедившись, что его никто не контролирует, набрал номер Бестужевой.

Лариса Константиновна приехала в офис местного отделения на такси. Пришлось останавливать таксиста прямо за поворотом на Воронцовскую улицу, так как здание, в котором арендовало первый этаж местное отделение городской организации политической партии «Великая Россия», было буквально окружено журналистами. Она прошла в офис дворами. Плаксина уже ждала ее:

– Лара? Что происходит? Гену тоже?..

– Да, Аля, вчера вечером в подъезде моего дома был убит Геннадий Коростылев.

– Но это… это невозможно!

– Как видишь, возможно!

– Так этот маньяк нас всех перережет!

– Не волнуйся, недолго ему оставаться безнаказанным.

– Что ты имеешь в виду?

– Здесь говорить небезопасно, здание может прослушиваться.

– Кем? Полицией?

– Хуже! Убийцей.

– Да ты что?

– Пойдем в кабинет. О произошедшем вечером и ночью я расскажу тебе позже.

– Один вопрос, Лар, а Гене тоже вспороли живот?

– Да!

– И ты видела это?

– Видела.

– Какой ужас!

– Да, зрелище не из приятных. Но пойдем.

– А как же журналисты?

– Никак! Нам нечего им сказать.

– Но они не уйдут!

– И что предлагаешь? Разогнать? Кем? Или, может, пойдем к ним вдвоем?

– Но надо предупредить, что мы не собираемся комментировать убийство водителя.

– Так пошли к ним кого-нибудь из правления. Не особо разговорчивого.

– Где ж такого взять? Уж что-что, а поболтать у нас любят все. Пожалуй, Бориса Аркадьевича можно к ним отправить. Мужик себе на уме, сам когда-то редактором газеты работал. Да, он справится, но вряд ли журналисты будут его слушать.

– Это не важно! Посылай Бориса Аркадьевича и приходи ко мне в кабинет.

– Заседание Совета в среду отменяем?

– Нет!

– Так в среду Гену хоронить будут.

– Попрощаемся с ним, проводим в последний путь и проведем заседание.

– Ну, как скажешь! Боюсь, члены Совета не одобрят твою идею.

– Это не идея, Аля, это работа.

– Слушай, а почему ты ночью трубку не брала?

– У меня были гости.

– Что? Кто?

– Воронов и Веселов.

– Да ты что? Почему не предупредила? Я бы тоже приехала.

– Аль! Займись делом, потом поговорим.

– Хорошо! Но ты расскажешь мне все!

Плаксина направилась в помещение правления местного отделения, Бестужева прошла к своему кабинету. В приемной ее встретила Ольга.

– Здравствуй, Оля! – поздоровалась с секретарем председатель отделения.

– Здравствуйте, Лариса Константиновна, какое несчастье у нас опять! Кто бы мог подумать, что и Гену убьют!

– Мне кто-нибудь звонил?

– Ах, да, да, звонили.

– Кто?

– Председатель партии.

– Что? – удивленно посмотрела на секретаря Бестужева. – Сам Борисов?

– Да! Я сказала, что у офиса много журналистов, поэтому вы не можете пройти в здание.

– Правильно, а что он?

– Сказал, чтобы вы позвонили ему на мобильный номер сразу, как появитесь в офисе!

– Ясно! Сделай мне, пожалуйста, кофе, хотя нет, лучше чаю, покрепче, побольше, без сахара.

– Двух пакетиков достаточно?

– Завари три.

– Хорошо, Лариса Константиновна.

Бестужева зашла в кабинет, присела за рабочий стол, достала из сумки сотовый телефон и набрала по памяти номер председателя политической партии.

– Слушаю! – бархатным голосом ответил Борисов.

– Александр Сергеевич? Здравствуйте, это Бестужева.

– Приветствую вас, Лариса Константиновна, не говорю доброе утро, но этому, насколько известно, есть причины.

– Да, Александр Сергеевич. Я не понимаю, что происходит. Вчера вечером в подъезде моего дома был убит Геннадий Коростылев, водитель.

– Я в курсе, Лариса Константиновна. Вы общались с представителями СМИ и правоохранительными органами?

– Нет! – почему-то неожиданно для себя солгала Бестужева. Впрочем, насчет журналистов она сказала чистую правду.

– Вот и хорошо, – одобрил Борисов. – В Политсовете партии уверены, что кровавые события последних дней – дело рук наших политических конкурентов.

– Я бы не была столь категорична, Александр Сергеевич. У нас нет никаких доказательств против конкурентов.