Смерть в Византии

Расследование набирало обороты. Послание от серийного убийцы, полученное тотчас после расправы над Минальди, и правда было на китайском. Невелико, всего несколько иероглифов, «начертанных рукой, привычной к затейливой китайской каллиграфии». Так заявил пожилой китаец из восточного отдела, подтвердивший догадки комиссара: г-н Бесконечность мнил себя Чистильщиком, на беду Попова!

— Этот китайский специалист всю башку мне заморочил, шеф! Из-за трех слов пришлось выслушать такую заумь! Поди разбери там что-нибудь, для меня это как было китайщиной, так и осталось! (Попов был похож на обиженного ребенка.)

— Давайте его сюда! — Рильски, хоть и был раздражен, все же испытывал любопытство — что-то скажет старый Ли, считающийся мудрецом?

— Первый знак, господин комиссар, чью фотокопию вы оказали мне честь передать, вот этот. — Он ткнул в загадочный знак бамбуковой указкой. 

— читается: цзин-хуа-чже, что буквально означает: «чистый-стать-то-что-делает», или же: «то, что делает чистым», «то, что очищает», «тот, кто наводит чистоту». В последнем иероглифе есть ключ — «старый», то есть: наступление чистоты требует поистине долгого обретения подлинной мудрости. Так? — Рильски не стал возражать, что подлинная мудрость не толкает автоматически на акт возмездия и как раз в том и состоит, чтобы преодолеть это желание, но момент был неподходящий. — Мы, китайцы, философы, но иначе, чем вы. — Г-н Ли состроил гримасу, которая могла сойти и за вежливую улыбку, если только это не было отвращением. — Конфуцианцы ратуют за чистоту, тогда как для исповедующих даосизм этой проблемы вообще не существует. Так? Тао, или Дао, не воплощается в нечто простое. Вы меня понимаете?

Увлекательно, ничего не скажешь. В других обстоятельствах Рильски дал бы ему поразглагольствовать сколько душе угодно, но сейчас было не до метафизики, требовались четкость и краткость.

— Назовем его Чистильщиком, — торопливо проговорил комиссар.

— Если хотите.

— Как если хочу? А вы? Как вы хотите? — Рильски испугался, как бы не пришлось снова обидеться.

— Если б пришлось переводить, я бы сказал так же, как вы: «Чистильщик», — смиренно отвечал г-н Ли.

— Конечно же, мой дорогой, нужно переводить, а как же иначе? — «И пусть хоть кто-нибудь попробует мне доказать, что не существует столкновения культур!» — Прошу вас, дальше — что кроется за иероглифом номер два?

—

, бао-чоу. Дословно: «ответить враждебностью». В «ответить», или «донести», кроется ключ: «земля», тогда как во «враждебности», или «недруге», ключевое — «человек». Получается, что земля отвечает, но человек — враг, что-то вроде стихотворения из тех, что мы, китайцы, так любим.

«Все та же каша, может, только чуть слаще».

— Еще одна загадка, очень полезная для ума, дорогой господин Ли. А какова же разгадка, то есть перевод?

— На вашем языке вы бы сказали «месть», другого я не вижу.

— С меня и этого довольно. Вы и представить себе не можете, как ваш «недруг земли» меня устраивает. И наконец…

— Третье слово  — усянь, это один из вариантов  — уцюн, что значит: «не иметь границ», «не истощаться». Ключ первого знака — «огонь», второго — «территория» в смысле «пределы», при том, что упомянутый мной вариант, который ваш корреспондент не употребляет, но который подходит здесь, содержит ключ «грот» или «жилище». В смысле: «подожгли жилище»! Можно было бы подобрать стихотворение на это сложное слово, но поэзия вас, очевидно, не интересует, во всяком случае, в данный момент. Не беспокойтесь, я умолкаю. — Ли нравилось держать собеседника в напряжении, за внешней скромностью крылось чувство превосходства. — А перевод такой — на современном языке и на вашем языке мы бы сказали: «без пределов» или, если угодно, «Бесконечность».

— Если я вас правильно понял, речь идет о пиромане? Искренне вам признателен, сударь, ваши поэмы открыли мне бездны, которые простому комиссару полиции вроде меня не нужны, как вы догадались, хотя это именно то, что требовалось. О, только не говорите, что вы тут ни при чем! Премного благодарен вам, еще увидимся. Хотелось бы как-нибудь потолковать с вами о китайском способе мышления, пусть мы, санта-барбарские жители, и не доросли до таких вершин. Позвольте побеспокоить вас в удобное для вас время. — Сопротивление Рильски китайской поэзии принимало небывало высокопарные формы.

Отделавшись от мудрого старца и пребывая в состоянии повышенной раздражительности, он получил записку от Попова: лаборатория научной полиции подтвердила, что китайское письмо было со следами пота и слюны, и выясняла, достаточно ли этого для электрофореза ДНК. Неужто Чистильщик позабыл на сей раз обзавестись перчатками? Если удача хоть чуточку встанет на сторону Рильски, возможно, он наконец поймает своего альтер-эго, преступника, держащего в страхе и напряжении Санта-Барбару и парижскую прессу.

К Себастьяну, в поисках женщины в его вкусе