Смерть в зеленых глубинах

— Ну что ж, если не смогу распутать, то, по крайней мере, скажу, за что она зацепилась.

— Тогда, пожалуй, начнем.

Примерно через полчаса мы добрались туда, где кольцо поплавков на поверхности воды обозначало положение потерянных сетей. В этом месте Кимбреннапский пролив, отделяющий Арран от Мамов Киннаэ, сужается до трех миль. Цепь скал, поросших орешником, боярышником и молодыми березками — так выглядит побережье Аррана. На противоположном берегу видны дома деревушки Каррадейл, взбегающие на холм за пирсом.

Натянув снаряжение, я уселся на фальшборт, изрядно потея в плотно облегающем гидрокомбинезоне. В такие моменты хочется одного — скорее броситься в воду, как бы это ни было рискованно.

Кольцо поплавков, подпрыгивавших на каждой волне, одной стороной уходило под воду. Я указал на это Ангусу.

— Вот где сети зацепились, Ангус. Если ты сбросишь меня с грузом в метре от поплавков, я спущусь и посмотрю.

Я пристегнул акваланг и свинцовый пояс, проверил подачу воздуха. Он шел ровно, с глухим шорохом в дыхательных шлангах. Я неловко перебросил тело на короткий выносной трап, прежде чем соскользнуть на широкие ласты, сполоснул маску, чтобы не запотела, приладил её на лице и был в полной боевой готовности. И, наконец, проверил, хорошо ли прикреплен к поясу тяжелый подводный нож — страховка ныряльщика. Вполне возможно, для него там найдется работа… Последний взмах рукой рыбакам, с любопытством наблюдавшим за мной, — и, перегнувшись через планширь, я отпустил трап и спиной ушел под воду.

Под водой условия, как обычно у Аррана, были первоклассными: вода чистая, видимость — метров тридцать, не меньше. Возможно, те, кому доводилось нырять в Средиземке и тому подобных субтропических райских местечках, видели море и почище, но, поверьте мне на слово, для шотландских прибрежных вод это вполне прилично. Я плавно опустился на десять метров, проверил плавучесть, выровнял давление на барабанные перепонки и продолжил погружение.

Земное притяжение с меня сошло, словно шкура при линьке, оставив после себя мягкое ощущение расслабленности, доставляющее почти чувственное удовольствие. Еще десять метров — и поверхность исчезла, остались лишь светящиеся пятна в обволакивавшем меня зеленом сумраке. Такие световые эффекты любят устраивать в дорогих ночных клубах и ресторанах.

Я почти достиг дна — песчаного, однообразно-ровного, усеянного изящными раковинами. Те из них, которые были обитаемы, стали резко, с почти слышным звуком всасываемого песка, захлопываться при моем приближении. Пустые валялись в беспорядке, как разбросанные после вечеринки пепельницы. Любитель подводных красот не нашел бы здесь ничего особенного, но я ощущал в этом пейзаже что-то теплое и успокаивающее — казалось, он был полон солнца.

Повернувшись, я увидел свисающую как огромный плетеный занавес сеть. Я приблизился к ней и поплыл вдоль колыхающегося полотнища, стараясь не запутаться в складках. При каждом движении ласт со дна поднимались струйки песка.

Очень скоро я увидел, за что сеть зацепилась. В полумраке смутно обозначился какой-то огромный предмет. Казалось, вся его темная масса надвигается на меня, и от этого становилось жутковато. Наконец очертания таинственного объекта обрели некоторую четкость, и я увидел, что надо мной нависла носовая часть затонувшего судна, показавшегося мне громадным, как линкор.

Машинально я взглянул на глубинометр. Он показывал почти 25 метров. Я медленно поплыл вдоль своей находки, охваченный страхом и любопытством. Именно эти чувства всегда вызывает затонувшее судно. Насколько можно было судить, учитывая искажение предметов под водой, оно было в длину метров десять и затонуло совсем недавно — даже не успело покрыться слизистым налетом. Незадолго до гибели его тщательно привели в порядок: краска была совсем свежей, на бортах поблескивали хромированные буквы названия "Скиталец".

Итак, скитания его закончились, а кто-то лишился симпатичного катерка.

Я поднялся до уровня палубы и двинулся вдоль нее, тщательно примечая все детали. По конструкции этот катер был похож на мой. Хозяин, видимо, очень любил его: вид у судна опрятный, ухоженный.

На корме был открытый кокпит с застекленной рулевой рубкой. Оттуда лестница в несколько ступеней вела вниз, в главную каюту. Камбуз должен быть перед каютой под световым люком, а гальюн, или туалет — в самом носу.

Чтобы выяснить, почему этот "Скиталец" затонул, нужно было в него забраться. Но я не стал этого делать, а занялся тем, ради чего, собственно, я оказался на дне морском, — сетью Ангуса.

Ангусу немного не повезло — забрось он сеть на пару метров дальше, не было бы никаких проблем. Она зацепилась за вентилятор в носовой части судна и к тому же намоталась на штаг мачты. Я принялся её распутывать. Это оказалось куда легче, чем я полагал. Иногда приходилось разрубать спутанные волокна ножом, но к этому я прибегал редко, и сеть почти не получила повреждений. Через несколько минут она свободно заколыхалась, и я смог расслабиться. Ангус увидит, что сеть освободилась, и начнет её выбирать.