Смерть внезапна и страшна

Он умолк, понимая бессмысленность своих слов. Ведь женщины эти по большей части не умели ни читать, ни писать. Да и церковь также не приветствовала распространение средств контроля за рождаемостью. Воля бога проявляется в том, что женщина рожает столько детей, сколько дает ей природа… А боль, страхи и риск для жизни являлись частью наказания за первородный грех, которые следовало переносить стойко и молчаливо.

– Ну, что вы стоите здесь? – бросил сэр Герберт, обращаясь к Эстер. – Пусть бедняжку отвезут в морг!

Два дня спустя мисс Лэттерли пришла в кабинет сэра Герберта с бумагами от миссис Флаэрти.

В дверь постучали, и Стэнхоуп разрешил войти. Эстер находилась в задней части комнаты, в небольшом алькове, и сперва подумала, что хирург забыл о ее присутствии. Но когда вошли две молодые женщины, она поняла, что, быть может, он как раз хотел, чтобы она осталась.

Первой посетительнице было под тридцать: она была светловолосой, бледной, с очень высокими скулами и на редкость прекрасными продолговатыми газельими глазами. Вторая была намного моложе, не старше восемнадцати лет. Хотя в чертах лица обеих угадывалось легкое сходство, младшая из женщин была темноволосой. Четкие брови вырисовывались над ее глубокими синими глазами, а волосы обрамляли лоб уголком. Высоко на щеке у нее была весьма привлекательная родинка. Однако выглядела эта юная дама утомленной и очень бледной.

– Добрый день, сэр Герберт, – начала старшая с некоторой нервозностью в голосе, приподняв подбородок и глядя перед собой.

В качестве приветственного жеста врач чуточку приподнялся с кресла:

– Добрый день, сударыня.

– Миссис Пенроуз, – ответила она на его невысказанный вопрос. – Джулия Пенроуз. А это моя сестра, мисс Марианна Гиллеспи. – Она показала на младшую посетительницу, державшуюся позади нее.

– Мисс Гиллеспи! – поздоровался с ней кивком Герберт. – Чем я могу помочь вам, миссис Пенроуз? Больна ведь ваша сестра?

Старшая из женщин слегка изумилась, явно не ожидая от него подобной проницательности. Никто из них не мог видеть Эстер, остававшуюся в нише без движения, с поднятой к полке рукой: она искала взглядом, куда можно поставить книгу. Имена обеих женщин пробежали в ее памяти электрическим разрядом.

Ответила Стэнхоупу Джулия:

– Да, ваша помощь необходима моей сестре.

Сэр Герберт вопросительно поглядел на Марианну, оценивая взглядом цвет ее кожи и тревогу, заметную в судорожных движениях ее рук и напряженном выражении глаз.

– Прошу вас, садитесь, леди, – пригласил он, предлагая посетительницам стулья по другую сторону стола. – Должно быть, вы хотите присутствовать при консультации, миссис Пенроуз?

Джулия вновь чуть приподняла подбородок, ожидая, что ее попросят уйти:

– Да. Я могу подтвердить все, что скажет моя сестра.

Брови медика поднялись.

– Неужели я буду сомневаться в ее словах, сударыня?

Миссис Пенроуз закусила губу.

– Едва ли, но я хотела предотвратить возможность непонимания. Мы попали в крайне удручающую ситуацию, и я не хочу, чтобы она еще больше усугубилась. – Она шевельнулась в кресле, словно поправляя юбку – в движениях ее чувствовалась тревога, – и разом выпрямилась. – Моя сестра ждет ребенка…

Лицо Герберта напряглось. Он, очевидно, отметил, что Марианну представили как незамужнюю женщину.

– Весьма жаль, – коротко проговорил он с явным неодобрением.

Младшая из сестер раскраснелась, а в глазах Джулии блеснула ярость.

– Ее изнасиловали. – Она воспользовалась этим словом преднамеренно, отказавшись от любых эвфемизмов, чтобы подчеркнуть его грубость и непристойность. – Увы, в результате она забеременела. – Дыхание у нее перехватило.

– Очень-очень прискорбный случай, – согласился хирург, не изъявляя на лице ни недоверия, ни жалости.

Миссис Пенроуз восприняла его спокойствие и видимое отсутствие сострадания как неверие.

– Если вам нужны доказательства, сэр Герберт, – холодно проговорила она, – я могу пригласить частного детектива, который проводил расследование, и он подтвердит мои слова.

– А почему вы не передали дело в полицию? – Тонкие бледные брови Стэнхоупа поднялись. – Это серьезное преступление, миссис Пенроуз, более того – одно из самых отвратительных.

Лицо Джулии стало пепельным.

– Я знаю об этом. Но дело в том, что в таких случаях потерпевшая страдает не меньше преступника – от общественного мнения, от необходимости передавать дело в суд… И потом на нее глазеет и сплетничает о ней всякий, у кого хватает денег, чтобы купить газету! – Она вздохнула, и у нее затряслись руки. – Подвергнете ли вы сами свою жену или дочь подобному испытанию? Только не надо говорить мне, сэр, что они не могут оказаться в подобном положении! Моя сестра пала жертвой насилия в собственном доме… Она рисовала в летнем домике, в полном одиночестве… и на нее покусился человек, которому она имела все причины доверять.

– Это лишь усугубляет его преступление, моя дорогая леди, – серьезным тоном проговорил сэр Герберт. – Нарушить доверие куда более предосудительно, чем учинить насилие над незнакомкой.