Смерть воды и огня

Доводов, что Богомол может быть причастен ко всей этой истории, у меня было два — если можно назвать их доводами. Во-первых, все вращалось вокруг поездки в Италию — а я знал, что Богомол сейчас находится в Италии, куда прибыла совсем недавно, по какому-то делу. Во-вторых, сколько я ни размышлял о том, как мог Дурманов, которого стольким «крутым» людям необходимо было как можно скорее устранить, взять и отпустить свою охрану (и ведь убийца заранее знал, что Дурманов охрану отпустит!), логичная версия у меня складывалась только одна: отправляясь в дорогой уютный ресторан, охрану отпускают лишь тогда, когда предстоит тайное свидание с женщиной — с очаровательной женщиной!

Но ведь женщины, которая бы дожидалась Дурманова, в ресторане не было, и среди свидетелей её не оказалось (во всяком случае, среди тех свидетелей, которые перечислялись в газетах и по телевидению). Значит, она либо смылась с перепугу, увидев, что её кавалер убит… либо вообще не входила в ресторан! Исполнила роль приманки — и была такова. А может, не только приманки, но и исполнительницы…

Если Богомола пригласили в Италию для того, чтобы дать ей заказ на устранение всех тех русских «подельников» Лукино Пиньони, над которыми нависла угроза ареста и которые на допросах могут наболтать лишнее, то все становится на места! Пересечь границу под чужим именем — для Богомола не проблема. А в убийстве Дурманова её почерк вполне угадывается.

Но если так, то при чем тут шаман с его прилежным учеником и профессор Черемшин?

Ответ один: в итальянском посольстве в Лондоне они видели — и слышали — что-то не то. Скорей всего, Богомол находилась там одновременно с ними. И теперь они могут её опознать, если пересекутся с ней в Италии. А опознав, начать задавать лишние вопросы…

Но и профессор, и шаман летят в Верону. Выходит, раз Богомол так боится, что её опознают — она в это время тоже будет находиться не просто в Италии, а конкретно в Вероне!

Возникает ещё один вопрос: зачем Богомолу понадобилось посещать Лондон? Но тут, представлялось мне, ответ ясен. Великобритания не входит в Шенгенское соглашение. То, на чем обожглись и шаман, и профессор. А если Богомол была в Лондоне, обращалась за итальянской визой и получила отказ, так или иначе документально зафиксированный (в виде бумажной справки или в виде компьютерных данных о причинах отказа, остающихся в компьютере консульства) — то вот вам и доказательство, что все это время Богомола не было в Италии! А чтобы состряпать такое «доказательство», ей надо буквально на полдня слетать в Лондон — прилетев, как, скажем, гражданка Франции, которой никаких виз не требуется, и обратившись в итальянское консульство с российским паспортом!

И все шито-крыто, да вот свидетели некстати подвернулись — свидетели, с которыми, по странной прихоти судьбы, её маршрут совпадает до самой Вероны!..

Нет, что-то не то, подумалось мне. И вообще, перестань давать волю своему распаленному воображению. Один шанс из тысячи, что к нынешним историям Богомол имеет какое-то отношение, так что не впрягай телегу впереди лошади. Займись-ка своим непосредственным делом.

И я позвонил одной нашей однокурснице, которая, как я знал, прошла аспирантуру и осталась на кафедре. Правда, она была на немецком отделении, а не на английском — но уж телефон такого авторитета, как профессор Черемшин, она обязана знать!

— Андрей? — удивилась она. — Сколько лет, сколько зим! Чем обязана?

— Анечка! — взмолился я. — Будь добра, мне надо найти телефон Черемшина Родиона Романовича! Требуется срочная консультация по его теме.

— Черемшина? — переспросила она. — Ладно, сейчас погляжу. Думаю, ты застанешь его дома — он болеет, и уже две недели, почти с самого возвращения из Англии, не появляется в институте.

— Вот как? — заинтересовался я. — И что с ним?

— Толком не знаю, — ответила она. — Он появился в институте буквально на один день, пожаловался на давление, попросил отменить все его лекции и семинары и уехал домой.

— С ним часто такое случается? — спросил я.

— Пожалуй, впервые за много лет. Он человек очень обязательный, и старался не пропускать свои лекции и заседания кафедры, даже когда прихварывал. Замдекана — единственный человек, который успел с ним толком пообщаться, говорит, что Черемшин выглядел очень напуганным своей болезнью. Просто лица на нем не было…

«Не „напуган болезнью“, а сослался на болезнь, чтобы скрыть свой страх…» — мысленно поправил я Анечку. Заперся в своей квартире, в надежде, что уж там-то никакие ужасы его не достанут. Однако в букинист иностранной литературы напротив итальянского посольства все-таки вышел… Какая-то книга для работы очень понадобилась? Да, очень похоже на профессора — ради работы пренебречь любой опасностью! Или кружил вокруг итальянского посольства, колеблясь, обращаться ему все-таки за визой или нет… А заодно, не удержался, заглянул в книжный магазин. Возможно, он уже почти готов был обратиться за визой — но увидел Акличага и Студнева, и все страхи проснулись в нем с прежней силой! Он никак не хотел, чтобы некто вновь увидел его в их компании.