Смерть за кулисами

— Самое время для расспросов о минувшем вечере, — отозвался Даймонд. — Вам известно, что произошло в театре?

— Разумеется. Ведь я был там.

— Но не в тот момент, когда мне требовалось допросить вас. Можно войти?

Мелмот провел их в просторную комнату с высоким потолком, почти без мебели и со светлыми пятнами на обоях в тех местах, где некогда висели картины.

— Сами найдите, где присесть.

Присесть можно было только на стулья от обеденного гарнитура, на которых возвышались коробки с фаянсом и фарфором.

— Все эти вещи ждут оценки, — пояснил Мелмот.

— Распродаете имущество? — уточнил Даймонд, жестом приказывая констеблю Гилберту снять коробки со стульев.

— Не дом, только некоторые вещи. Вы себе представить не можете, как дорого обходится содержание особняка. Оно разоряет медленно, но верно. И всякий раз, когда я что-нибудь продаю, мне приходится оправдываться перед матушкой, которая, кстати, не помешает нам, если вы обещаете быть кратким.

— В таком случае перейдем к делу. Вчера вам звонила Клэрион, которой хотелось попасть на вечерний спектакль?

— Правильно.

— Вы знали, что от намерения подать в суд она отказалась. Вы сами сообщили мне об этом. Значит, у вас не было причин злиться на Клэрион?

— Я же говорил вам: я ее поклонник.

— Но ваше преклонение перед ней подверглось серьезному испытанию, когда над театром нависла угроза иска.

— Другие отнеслись к этой угрозе гораздо серьезнее.

— К примеру, Дениз.

— Это ведь только предположения, так?

— Уже нет — с тех пор как мы нашли предсмертную записку. — Даймонд внимательно следил за реакцией собеседника. О находке знали только Ингеборг, Докинз и сам Даймонд.

— Печально, — произнес Мелмот, выслушав объяснения.

— Да. Если бы Клэрион отказалась от своих намерений пораньше, Дениз могла остаться в живых. Но вернемся к Клэрион: вы помните, что именно она говорила вам вчера по телефону?

— Спросила, слышал ли я, что ее выписали из больницы. Потом спросила, нельзя ли ей посмотреть спектакль. Добавила, что хотела бы приехать в театр тайно, и объяснила, что пока не готова встречаться с актерами и поклонниками.

— Из-за шрамов?

— В подробности мы не вдавались. Я сразу подумал, что можно устроить ее в отдельной ложе. Если сесть в самой глубине, из зала никто тебя не увидит.

— И вы обсудили этот план?

— Клэрион предупредила, чтобы я ждал черный «мерседес». Со своей стороны я отдал распоряжения Биннсу.

— Больше вы никому об этом не говорили?

— Никому, кроме Хедли Шермана. Я попросил его заглянуть к Клэрион в антракте и убедиться, что ей удобно.

— А сами к ней не заходили?

— Только сразу после ее приезда в театр. В антракте я был занят, но знал, что Хедли позаботится о гостье.

— А где были вы?

— Во время антракта? В кабинете 1805 года, где мы принимаем самых высокопоставленных гостей. Нас посетили режиссер Национального театра и несколько спонсоров.

— И вы пробыли там все двадцать минут?

— На самом деле даже дольше. За кулисами возникла какая-то заминка.

— Видимо, из-за фрейлейн Шнайдер, которая увидела Серую даму. Вы провели в кабинете 1805 года весь антракт?

— Видя, что антракт затягивается, я незаметно вышел, чтобы выяснить, в чем дело.

— Значит, все-таки был момент, когда вы отсутствовали и в кабинете 1805 года, и за кулисами.

— А это важно? — Мелмот изобразил наивное удивление.

— И когда же вы узнали, что Клэрион мертва?

— После завершения спектакля, когда дали занавес. Кто-то из капельдинеров сообщил мне, что в ложе Арнольда Гаскелла нашли труп. Я, конечно, сразу понял, о ком речь. Еще мне сказали, что Хедли уже вызвал полицию. Мне никого не хотелось видеть. В смятении я вернулся сюда и провел бессонную ночь, гадая, что мне теперь сказать людям.

— Каким людям — нам?

— Нет. Вам я рассказал чистую правду. Кого я боюсь, так это журналистов. Они превратят этот инцидент в грязный скандал.

— Вам уже случалось попадать в такие скандалы?

— Да, но все они были пустяковыми. А это совсем другое дело.

На обратном пути Даймонд и Гилберт говорили о Мелмоте.

— Шеф, мне он не по душе. Слишком рисуется. И погибших ему ничуть не жаль — ни одну, ни другую. Думает только о том, какой скандал раздует пресса. Уверял, что он поклонник Клэрион, а сам и не думает горевать.

— Он лелеял большие надежды, — объяснил Даймонд. — Думал, что театральная братия будет носить его на руках за найденную звезду постановки, а сама звезда — всячески благодарить за роль. Но ничего из этого не вышло.

— Под угрозой его репутация.

— В самую точку. Людям такого сорта, наследникам больших состояний, очень не нравится, когда окружающие считают их бездельниками, проживающими денежки предков. Для Мелмота театр — прекрасная возможность доказать, что и он чего-то стоит. Одна его реплика меня заинтриговала.

— О том, что пресса превратит этот инцидент в скандал?

— У Мелмота в шкафу запрятан какой-то скелет. Когда вернемся в отдел, попробуйте выяснить какой.

Тильда Бокс разоделась в лиловое и черное, словно сошла со страницы журнала «Вог», но ее наряд смотрелся уместно. Заметив Ингеборг в здании вокзала, она подошла к ней сама.