Смертельно опасно

Джейк протянул мне треугольный осколок с верхней полки. На нем слабо вырисовывались буквы. Я посмотрела на надпись через увеличительное стекло. Райан наклонился ко мне.

— Мария, — перевел Джейк, потом ткнул пальцем в надпись на восстановленном оссуарии.

Символы казались знакомыми.

— Матфей.

Джейк провел ладонью по большому саркофагу полкой ниже.

— Иегуда, сын Иешуа. «Иуда, сын Иисуса».

Джейк перешел к третьей полке.

— Иосиф.

Он двигался дальше.

— Иешуа, сын Иосифа. «Иисус, сын Иосифа».

Четвертая полка.

— Мириам.

— Эта надпись отличается от других, — сказал Райан.

— Правильно. Она на греческом. Иврит, латынь, арамейский, греческий. В древности Ближний Восток представлял собой языковую мозаику. Мария, Мириам, Мара — это одно и то же имя. Наравне как и Иосиф, Хосе, Джозеф. Тогда тоже использовались уменьшительные имена.

Вернувшись к верхней полке, Джейк достал еще один фрагмент и поменял его на тот, который я держала в руках. Тиснение на нем было практически невидимым.

— Возможно, написано «Саломея», — произнес Джейк. — Но я неуверен.

Я пыталась сообразить.

Мария. Мария. Саломея. Иосиф. Матфей. Иуда. Иисус.

Семья Иисуса? Фамильная гробница Христа? Подходили все, кроме Матфея.

«Господи», — подумала я, но промолчала.

28

— Что думают историки по поводу семьи Иисуса? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Ученые придерживаются мнения, что Иисус, его четыре брата — Иаков, Иосиф, Симон, Иуда — и две сестры, Мария и Саломея, являлись биологическими детьми Иосифа и Марии. Протестанты утверждают, что отцом Иисуса был не простой смертный, а у Марии родились от Иосифа и другие дети.

— Выходит, Иисус — самый старший, — сказал Райан.

Джейк кивнул.

— Согласно ватиканским канонам, Мария — вечная девственница, — заметила я.

— И никаких младших братьев или сестер, — добавил Райан.

— Да, — сказал Джейк. — По мнению католиков, остальные — это дети брата Иосифа и его жены, которую также звали Мария. То есть они приходились Христу двоюродными братьями и сестрами. Православные утверждают, что отец Иисуса — Бог, Мария — непорочная дева, а дети остались у вдовца Иосифа от предыдущего брака.

— Тогда получается, Иисус — самый младший, — произнес Райан.

— Да, — сказал Джейк.

Я выстроила список.

Две Марии. Саломея. Иуда. Иосиф. И кто-то по имени Матфей.

В животе похолодело.

— А эти имена в то время являлись такими же распространенными, как какие-нибудь Джо или Том сегодня? — спросила я.

— Очень, — ответил Джейк. — Вы голодны?

— Нет! — выпалила я.

— Да, — укоризненно посмотрел на меня Райан.

Мы пошли на кухню. Джейк достал холодное вареное мясо, сыр, хлеб, маринованные огурчики и оливки. Кошки пристально наблюдали за нами.

Приготовив сандвичи, мы переместились за столик в столовой и продолжили беседу за едой.

— Мария — самое популярное женское имя в Палестине в те времена, — сказал Драм. — Мужские — Симон и Иосиф.

Найденный оссуарий с таким именем еще ни о чем не говорит. А вот найти их все в одной гробнице — это уже большое дело. Волей-неволей задумаешься.

— Послушай, Джейк…

— Я изучил список всех оссуариев, найденных в Израиле. Из тысячи экземпляров только на шести встретилось имя «Иисус». Из этих шести только один — с надписью «Иисус, сын Иосифа». И вот теперь еще наш. — Джейк пнул кота, который тянулся к бутербродам. — Слышали что-нибудь об ономастике?

Мы отрицательно покачали головами.

— Раздел ономасиологии, изучающий собственные имена, — сказал Джейк, кладя в рот оливку. — Так вот. Например, в опубликованном каталоге оссуариев с надписями израильский археолог Рахмани насчитал девятнадцать Иосифов, десять Иисусов, пять Иаковов. — Джейк выплюнул косточку и отправил в рот еще одну оливку. — Другой эксперт произвел статистический анализ имен, подсчитав, что в первом веке нашей эры в Палестине четырнадцать процентов мужчин носили имя «Иосиф», девять процентов — «Иисус» и два процента — «Иаков». Оперируя этими цифрами, другой французский ученый, Андре Лемьер, сделал вывод, что только четырнадцать сотых процента от общего количества населения здешних мест в те времена могли зваться «Иаков, сын Иосифа».

Оливки во рту Драма исчезали с головокружительной быстротой.

— Основываясь на предположении, что каждый мужчина имел в среднем двух братьев, Лемьер вычислил следующее: приблизительно восемнадцать процентов из «Иаковов, сыновей Иосифа» могли иметь брата по имени Иисус. Таким образом, только пять сотых процента населения, причем за два поколения, могли бы иметь на своем оссуарии надпись «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса».

— Сколько человек жило тогда в Иерусалиме? — спросила я.

— Лемьер определяет его население в восемьдесят тысяч.

— Из них примерно сорок тысяч — мужчины, — произнес Райан.

— Да. Таким образом, Лемьер заключил, что в течение двух поколений до семнадцатого года нашей эры только двенадцать человек соответствовали надписи на оссуарии Иакова.

— Но ведь не каждый удостоился оссуария, — сказала я.

— Нет.

— И далеко не каждый оссуарий подписывали.