Смертельно прекрасна

Я вскрикиваю, волосы вспыхивают вокруг шеи, и несколько долгих мгновений я лечу в невесомости. Живот сводит, странное ощущение прокатывается по спине и ребрам, а потом меня бросает на заснеженную дорогу, и я ошеломленно охаю, покачнувшись назад.

– Держись, – командует Ноа, ухватив меня за плечо, – все в порядке?

В порядке ли я? Черт возьми, конечно, нет! Мы только что были в маленьком, плохо освещенном кабинете, забитом книгами, папками и документами. А теперь стоим посреди заснеженной трассы! И это нормально?

– Не отвечай, – кивает Смерть, – я все понял.

– Читать чужие мысли неприлично! – ворчу я и поправляю куртку.

– Я и не читаю. Если сама не выключишься, я слышать не перестану.

– Но как можно отключить мысли?

– В том и загвоздка, что никак. Поэтому прости.

– Вы же Смерть, верно? – Я растерянно взмахиваю руками. – Почему вы такой… дружелюбный?

– Вам не хватает ужасов в реальной жизни? – Ноа выдыхает морозный воздух, и пар окутывает его лицо.

– Когда вы в последний раз отдыхали?

– Дай подумать, Ари, – Ноа Морт покачивает головой и хитро смотрит на меня, – никогда, кажется.

– Да ладно! Хотя неудивительно. Выглядите вы смертельно уставшим

.

Как мама общалась с ним? Как проходили их встречи в том маленьком, уютном кабинете? Они разговаривали, делились секретами?

Я задумчиво хмурю лоб как раз в тот момент, когда из-за поворота на бешеной скорости выскакивает наша серебристая машина. Папина машина. Воздух разом застревает в горле. Я хочу сделать пару шагов вперед, но не могу сдвинуться с места. Позади меня раздается визг шин. Наверняка это грузовик. Я не могу заставить себя обернуться, как ни стараюсь. Просто смотрю на наш летящий на гигантский шип автомобиль и чувствую, как к глазам подкатывают слезы. Мне холодно, я открываю рот, я хочу кричать, но не получается, нет, не выходит! Машина проносится так близко, что я успеваю разглядеть собственное недовольное лицо, прилипшее к окну, Лору, играющую с угольно-черными локонами. Я вижу родителей, которые глядят на нас, а не на дорогу.

– Нет. – Ужас раздирает горло. – Нет, папа, обернись! Папа!

Я срываюсь с места. Ноа Морт меня не останавливает. Я бегу за машиной, размахивая руками, мороз оставляет красные следы на коже, а мне наплевать. Наплевать…

– Нет! Папа! – кричу я, слышу оглушительный гудок грузовика, а затем на мгновение все замедляется. Многотонная махина летит вперед. Я вижу перепуганное лицо водителя. Он остался жив, а вот мои родители и Лора – нет. Разве это справедливо?

– Нет! – умоляю я, закрыв лицо руками, и внезапно время наконец восстанавливает привычный темп. Серебристую машину резко ведет вправо, колеса визжат об асфальт и тормозят, заскрипев о ледяную дорогу. Становится лишь хуже. Машину не просто несет к обрыву, ее крутит из стороны в сторону, будто бы она юла. Я хорошо помню этот момент: папа изо всех сил держался побелевшими пальцами за руль, а мама кричала. Мы все тогда жутко перепугались, но мы еще были живы и верили, что спасемся.

А затем появилось препятствие. Дерево, возникшее прямо перед лобовым стеклом.

Вот тогда никто уже ни о чем не думал. Тогда мы смирились со смертью и отключились. Меня ничто до сих пор так не пугало, как тот момент, как тот оглушительный хруст, прежде чем я провалилась в темноту. Я видела семью, родных, свет, а потом перестала. Быстро. В одно мгновение то, что имело значение, превратилось в пустоту.

Останавливаюсь как вкопанная, когда машина врезается в дерево, и над капотом поднимается плотный слой дыма. В груди что-то взрывается.

Слезы заливают мое лицо, а я даже не в силах вытереть их.

До боли стискиваю зубы. Мама, почему ты заставляешь меня вновь пройти через все это? Плечи трясутся. Я не могу подойти ближе. Да и зачем? Там лишь смерть.

На мое плечо опускается тяжелая рука. Ноа Морт напряженно глядит на машину. Меня покачивает. Неожиданно передняя дверь распахивается, и из салона выпадает мама. Она истекает кровью, волосы прилипли к лицу, а правую руку она прижимает к груди. Мама бросается к задней двери. Я подхожу ближе, раскрыв глаза, затаив дыхание. Я подхожу, не понимая, что двигаюсь, не осознавая, что вижу.

Мама умерла не сразу?

Реджина приставляет окровавленные ладони к стеклу, смотрит в салон, а затем вдруг взрывается таким криком, что у меня леденеет душа.

– Нет, нет! – плачет она, ударившись лбом о машину. – О боже мой, пожалуйста!

Я оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, как она распахивает дверь, ныряет в салон и прижимает к себе голову Лоры. Лора мертва. Тонкие струйки крови тянутся по подбородку и застывают на ее шее.

– Девочка моя, очнись, Лора, очнись! – просит мама, но Лора не шевелится. – Прошу, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, солнышко, я здесь!

Но она не слышит.

Мама крепче прижимает ее к себе и падает на колени. Резко и порывисто. Так, будто все силы разом испарились. На ватных ногах я иду к матери, застываю около нее и осматриваю ее глубокие порезы на лице. Она плачет, я пытаюсь стереть мокрые дорожки, но не могу к ней прикоснуться.

– Мам, – плачу я, поджав губы, – я здесь, ты меня слышишь? Мама?