Смертельное шоу

А тот уже никуда не бежал и даже не сопротивлялся. Когда двое гирями повисли у него на плечах, он не стал вырывать руки. Он только стоял и отчаянно, одним горлом, рыдал. В свете уличных фонарей слезы на его щеках смотрелись шрамами. Их толстые линии тянулись от глаз к подбородку и вот-вот должны были распороть шею.

Подобрав нож, Павел прихромал к Кравцову и, неприятно ощущая, как дергается от каждого произнесенного слова зуб, укорил:

-- Зачем ты так?.. Ты знаешь, сколько за покушение дают?.. Знаешь?..

-- Ну и тесак! -- удивился водитель. -- Им только кабанов закалывать!

-- Он... он... в ку... куртке... супругу мою... когда она... сбил на ма...машине...

-- С чего ты взял, что он жену твою... -- так и не договорил вопрос Павел.

Ему за секунду вдруг стало жарко до боли в висках.

-- Ты откуда?.. Ты прочел? -- вдруг понял он, почему возле самого обычного Дома культуры появился Кравцов.

Горло у того под двумя складками жира все сотрясалось и сотрясалось в рыданиях, но рот упрямо не выпускал звуков, будто решил навеки оставить их внутри.

-- Потащили его в отделение! -- предложил водитель. -- Улика на месте. Там разберутся.

-- Не нужно никуда тащить, -- внятно и строго произнес Павел. -- Я отведу его домой.

-- Так ты его знаешь?

-- К сожалению, да.

-- А чего тут у вас? -- вместе с толпой малолеток подошел к Кравцову долговязый.

У него было наглое лицо и очень испуганные глаза. Он оглянулся на ночное шоссе, проглотившее "мерс", и спросил с видом человека, который теперь остался во дворе на правах хозяина:

-- Может, телохранителей из рейв-клуба вызвать?

-- Не нужно, -- зло ответил Павел и под руку повел Кравцова со двора.

Тот подчинился как ребенок, хотя и шел не лучше ребенка, только-только научившегося ходить.

Длинный нож в боковом кармане куртки Павла лежал неудобно. Казалось, что он и не в кармане вовсе, а уже у него внутри, в теле.

Глава двадцатая

ВЫХОД ТАМ, ГДЕ ВХОД

Сержант-конвоир тяжко шлепал каменными подошвами за спиной Андрея и упрямо мычал. Возможно, этот стон казался ему песней, но таких жутких песен еще не придумали на земле, и Андрей не хотел, чтобы она все-таки была исполнена полностью.

-- Ты помолчать не можешь? -- обернулся он к сержанту.

-- Иди-иди, убивец! -- прикрикнул конвоир, и его округлое лицо враз стало пунцовым.

-- Ты чего сказал?!

-- Иди-иди!

Они стояли в полуметре друг от друга и, если бы не люди,

грохочущие в коридоре чем-то железным и противным, Андрей бы

бросился на охранника и вцепился ему зубами в шею. В короткую,

похожую на сосновый пень, шею конвоира. Он потянул цепь наручников

за спиной, и металлические кольца еще злее впились в кожу.

Наручники были заодно с охранником, и от этого он ненавидел их еще сильнее.

-- По-о-осторонись! -- потребовали от Андрея и сержанта сбоку.

-- Иди-иди, -- намертво зазубренную фразу повторил охранник. -- Не видишь, людям мешаем...

Что-то большое и твердое наплыло сбоку на Андрея, толкнуло в плечо, и он, подчиняясь ему, сделал шаг в сторону, но не назад. Он не отступил от конвоира, не сдался. Мимо, раскачиваясь, проплыл металлический шкаф. В таких громадинах обычно хранятся документы, которые не доросли по уровню до сейфа.

-- Ты полки вынул? -- с натугой спросил один из грузчиков, согнувшихся над тяжестью шкафа.

-- Ага-а, -- простонал напарник. -- Ника-акого толку-у...

-- Зар-раза, какой чижолый!

-- С те-ех времен!

-- С каких?

-- За-а-астойных...

-- Оно и видно.

Конвоир антеннкой рации ткнул в направлении двери, рядом с которой в беспорядке стояли выкрашенные в зеленую краску металлические шкафы-близнецы.

-- Тебе сюда, -- со злостью добавил он и распахнул дверь.

-- Товарищ капитан, подследственный Малько из изолятора доставлен! -крикнул он в глубь комнаты.

-- Пусть заходит, -- грустно ответил кабинет.

Стараясь не коснуться мундира конвоира, Андрей шагнул за порог и первым увидел... себя. Из зеркала, висящего на дальней стене кабинета рядом с детской мозаикой, на него смотрел незнакомый человек. Вместо хипповой бороды у него проволокой торчала из щек суточная щетина, а на обритой налысо голове смешно, как ручки у кастрюли, торчали уши.

-- Ну, вы прям к отсидке готовились, -- грустно сказал кто-то из глубины кабинета. -- Зачем обрились-то?

-- Имидж менял, -- под хлопок двери ответил Андрей.

-- Присаживайтесь.

У хозяина кабинета были кроваво-красные глаза хронического конъюктивитчика. Можно было еще подумать -- алкоголика, но у пьяниц не бывает такой розовой, почти детской кожи на лице.

-- Я порезал руки о наручники. Разрешите освободить их... Хоть на время допроса... товарищ капитан, -- еле вспомнил Андрей слова конвоира, вброшенные в кабинет.

-- Сержант! -- крикнул Павел и тут же мучительно стиснул зуб.