Смертельное шоу

Теперь уже ее глаза впились в его, и он еле нашел силы ответить:

-- Я затер букву.

-- Это больно?

-- Не очень.

-- А где след?

-- Отстань!

Он подбил ее левую руку своим локтем, перевернул Венеру и, навалившись, прохрипел:

-- Не напоминай мне про зону! Слышишь?!

-- Не буду, -- тихо ответила она.

Ее пальцы почему-то гладили левую сторону груди. Когда они касались волос у сосков, Саньке было щекотно и страшно. Но он не смеялся.

-- Войди в меня, -- попросила Венера.

Звонок заставил Саньку вздрогнуть. Звонок почему показался похож на пулю, которая просвистела над спиной. Оттолкнувшись от постели, Санька встал, обернулся к углу комнаты. На тумбочке у телевизора нервно звонил телефон.

-- Идиоты, не дадут любовью заняться! -- простонала Венера и зашлепала в угол комнаты.

У нее была красная спина. Она будто бы напарилась в бане. Санька посмотрел на свои бледные голые ноги, поросшие тонкими же бледными волосами, и ему вправду почудилось, что он в бане. Потом он посмотрел на левую сторону груди и не нашел там ничего похожего на шрам от бывшей татуировки.

-- А-а, эт ты, Аркаша!.. Привет!.. Что?.. Ну, ты прям разведчик! У меня твой подшефный. У меня. Передать ему трубку?.. На!

Саньке очень хотелось прикрыться, но ощущение бани не разрешило ему это сделать. В бане никто не стесняется друг друга.

Он подхватил телефонную трубку из ее руки. Она почему-то оказалась легче, чем он предполагал.

-- Ты поч-чему не позвонил?! -- диктаторским тоном спросил Аркадий.

-- Я-а... я-а...

-- Тебя, абалдуя, звезда эстрады ждет, а ты...

-- Меня?

-- Ну, конечно! Я уже созвонился с директором Киркорова... Точнее, с одним из директоров. Их у него несколько. Отвезешь звенья цепочки ему прямо домой. Запоминай адрес!

Именно в этот момент Венера, обняв его сзади, повела руками от груди к животу. От щекотки можно было умереть. Но прежде чем упасть на паркет и задергаться в истерическом смехе, Санька все-таки успел запомнить цифры дома и подъезда на Земляном валу. И еще он понял, что без жертвы Венера его не отпустит. А он и сам не знал, жертва это или приобретение. Глава двадцать вторая

РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ -- НАЧАЛО НАЧАЛ

Дом по адресу, который дал Аркадий, оказался внешне столь невзрачен, что Санька мысленно ругнулся на Венеру. Если бы не ее щекотливые пальцы, он бы ничего не напутал.

Во дворе, созданном несколькими домами, стояла церквушка. У нее был жалкий, почти нищенский вид. Она испуганно смотрела подслеповатыми оконцами на серые, похожие на крепостные стены, дома и боялась издать хотя бы звук. Саньке почудилось, что и на него церквушка смотрит так же боязненно, и он уже решил уйти, чтобы не пугать ее, но странная, невиданной длины машина, стоящая у углового подъезда, остановила его. Автомобиль напоминал автобус, по которому сверху шарахнули бетонной плитой: окон -- как в автобусе, высота -- как у легковушки.

Дверь подъезда, приютившая машину-монстра, отличалась от своих собратьев. Те были пластиково-деревянными, она -- бронированной. Санька уже перевидал на своем веку немало бронированных дверей в квартирах, но в подъезде наблюдал впервые.

На звонок никто не открыл. Машина-мутант стояла рядом и смеялась над Санькой солнечными бликами в стеклах.

-- Вы к кому? -- хрипло ответила так и не открывшаяся дверь.

-- К Филиппу Киркорову, -- ответил он металлу и только теперь заметил крошечные соты динамика.

-- Вам назначили встречу?

-- Да. Я... я -- Весенин. От Аркадия. Вот...

-- Подождите минуточку.

В ноздрях до сих пор стоял едкий запах Венеринского пота. Как говорил один Санькин знакомый по зоне, все мужики одинаковые, только зарплата у них разная, и все женщины тоже одинаковые, только запах у них разный. Насколько Венере повезло с личиком, настолько не повезло с остальным. Санька поежился от одной мысли, что придется рядом с ней на сцене потеть под софитами, и тут дверь щелчком напомнила о себе. Объявлять о том, что она открылась, она почему-то не хотела.

Справа, за стеклом кабинки, памятником стоял чрезвычайно габаритный милиционер и безразлично смотрел на Саньку. Наверное, он точно так же смотрел минуту назад на стенку перед собой.

-- Второй этаж, -- глухо произнес он.

Мог бы и не объяснять. Белоснежные мраморные ступени закончились на площадке второго этажа. Выше шли обыкновенные, из серого железобетона.

Единственная дверь оказалась тоже бронированной. Она открылась до того, как Санька успел нажать на кнопку, и это немного напугало его.

-- А-а, эт ты, -- из-за порога сказал Филипп.

У него был еще более сонный голос, чем в фойе у гримуборных Кремлевского Дворца съездов. Казалось, что он прямо сейчас, в прихожей, закроет глаза и захрапит.

-- Заходи, -- предложил он и протянул кисть.

Санька шагнул через порог, и Киркоров прямо на глазах стал выше.

Теперь, чтобы с ним разговаривать, нужно было задирать голову.

-- Пошли ко мне в кабинет.