Смертельные игры Пустоши. Узница

Верховная Фурия не собиралась продолжать путь в свои владения в мобилях. Маг увидел, как Бердайн Огдэн, уже в боевой ипостаси,  резко взлетела в небо, расправив за спиной огромные чёрные крылья. Как остальные фурии, ранее сопровождавшие караван невесты императора, обернувшись во вторые ипостаси, полетели вслед за своей королевой. 

На парковке мобилей у гостиницы остались стоять две поникшие женские фигуры, которые пристально смотрели на удаляющиеся чёрные точки в небе. 

Одна фигура принадлежала герцогиние Мадлен Данери, которая в безвольно опущенной руке сжимала белый лист бумаги. Письмо Елении... 

Вторая женщина являлась Кристой Мароу, выехавшей вместе с мужем и императором из столицы Ровении на свадьбу подруги.

Молодая герцогиня резко вскинула голову и посмотрела прямо на Мая. Их взгляды встретились. В глазах приёмной матери Ели застыли холод и осуждение, — женщина  явно винила его в уходе приёмной дочери.

Криста голову не повернула, продолжая смотреть туда, где уже исчезли фурии. Издалека казалось, что молодая фурия окаменела.

Резким движением Майстрим отпрянул от окна и решительно вскрыл конверт. Медленно достал белоснежный лист бумаги, который пах цветочными духами Елении и был исписан таким же мелким округлым аккуратным почерком, каким был подписан сам конверт: «Майстриму Данери».

На миг Май прикрыл глаза и словно наяву увидел, как Еля сидит за столом и пишет это письмо. 

Увидел сосредоточенное расстроенное лицо, сжатые губы, твёрдость во взгляде... уверенную тонкую руку, выводящую строчку за строчкой на белом листе...

Еления редко колебалась, быстро принимала решения... А ещё... девушка, которую он полюбил, была открытой и искренней...

Почему же тогда он, один из лучших эмпатов Ровении, не почувствовал её настроя?

Потому что его не было. 

Не было...

Май сжал челюсти, с трудом сохраняя самообладание, которое начинало трещать по швам, пробежал глазами ровные строчки, которые поначалу запрыгали перед глазами, потом ещё раз и ещё, успокаиваясь, перечитывая, всматриваясь и вчитываясь в каждое слово. 

И чем больше он перечитывал написанное, тем отчетливее понимал, что произошло невероятное. 

То, чего он подсознательно боялся ...

То, во что он не хотел сейчас верить...

То, что уже не изменить..?

То, что не укладывалось в голове... потому что не могло быть правдой.

Не могло...

Император сжал в кулаке письмо, тонкий лист надушенной бумаги жалобно зашелестел. Роковые строчки смялись, исчезли, но словно впечатались в память. 

Ни одного следа слезинки на бумаге...

Еления писала письмо, полностью владея своими эмоциями? Разве это возможно..?

Май прикрыл глаза... 

Еля сильная, но не настолько... Он очень хорошо изучил девушку, которую полюбил. 

И Еления никогда не хотела вернуться в родной мир... Наоборот... она считала магический мир Арде своим домом.

Первый шок прошёл. Май чётко осознавал, что ему нужна трезво мыслящая голова, и старался держать себя в руках, быть предельно спокойным и внимательным. 

Душой и сердцем император чувствовал — всё совсем не так, как кажется... Всё не так! 

Что здесь случилось?!

Он не успел на несколько минут...

Лишь на несколько роковых минут.

В полном одиночестве Майстрим внимательно осматривал номер гостиницы, из которого исчезла Еля, снова и снова переводя цепкий взгляд с одной детали на другую, с аккуратно сложённых вещей Ели на четко нарисованные символы на полу... и снова по кругу...

Он боялся упустить что-нибудь важное... и надеялся увидеть что-то, что даст ответ на вопрос...

«Думай, Май... соображай... что здесь произошло...»
 

***

«Майстрим, если ты читаешь это письмо, значит у меня всё получилось, и больше мы никогда не увидимся. Это разрывает мне душу и ранит сердце, но по-другому я не могу... 

Ты самый лучший, самый внимательный и заботливый, но больше я не могу быть с тобой. Я устала. Устала быть пешкой в чужих руках. Устала быть разменной монетой. Я постоянно кому-то мешаю...

Я люблю тебя, ты знаешь это, ведь ты можешь чувствовать истинные чувства, но твоя любовь ко мне ослепила тебя, ты не захотел меня услышать, решил подвергнуть опасности мою жизнь.