Смертельные игры

Джои был ниже и шире меня, с круглой головой, похожей на пушечное ядро, вулканическими прыщами и мясистым телом, которое делало его похожим на пекаренка Пиллсбери.[21] Он был одет в синее пальто типа бушлата, натянутое поверх двух слоев фланелевых рубашек, концы которых выбились из штанов.

— Угу, точно он. Похож на вонючего стручка из другого города, и он тут явно лишний. Сдается мне, он заблудился и ему нужно помочь найти дорогу домой.

Я решил, что Джои лет двадцать шесть, хотя выглядел он значительно моложе. А еще мне показалось, что он подлый и не слишком добрый.

Его приятель в галстуке ленточкой кивнул и насмешливо фыркнул:

— В точку, мать твою! Давай-ка покажем ему дорогу домой.

— Вы что, серьезно? Или это съемки передачи «Самое смешное домашнее видео Америки»? — поинтересовался я.

Они были ужасно похожи на Лео Горси и Хантца Холла. Бруклин, Бронкс или Квинс — сразу не разберешь. Все нью-йоркцы разговаривают одинаково.

Парень в галстуке ленточкой достал кусок трубы, а Джои сделал полшага вперед.

— У нас для тебя послание, Микки-Маус, — начал Джои. — А ну-ка, прижми свои долбаные мышиные уши и возвращайся, пока цел, к себе в Диснейленд.

Я сделал удивленное лицо:

— Ребята, вас случайно не Карен Ллойд ко мне послала?

Галстук Ленточкой помахал перед моим носом трубой, чтобы я смог получше ее разглядеть.

— Никаких вопросов, говнюк. Делай, что тебе говорят.

Он тяжело дышал и громко свистел носом. Даже Джои посмотрел на него.

— Здоров ты носом свистеть, — заметил я. — Это у тебя от природы или ты туда что-то засовываешь?

— Этот вонючий стручок думает, что мы здесь шутки шутим, — заявил Джои.

Парень в галстуке замахнулся трубой, но так далеко отвел руку, словно решил достать Северную Атлантику.

Я шагнул вперед и вломил ему в лоб двумя бутылками пива. Стекло разбилось, разорвало бумагу, а пиво пролилось мне на руку, забрызгало стену и тротуар.

— О-о-о, — пробормотал Галстук Ленточкой и повалился как куль.

Джои бросился вперед, дико молотя руками, нанося удары справа и слева, но, похоже, руки действовали самостоятельно, без всякого участия с его стороны. Просто детский сад какой-то!

Я сделал шаг в сторону, дважды вмазал ему в лицо, один раз врезал по шее, а затем нанес отличный удар из тхэквондо в солнечное сплетение. Он перестал размахивать руками, закашлялся и отступил назад. При этом выражение лица у него было крайне удивленное.

— Это как-то связано с Карен Ллойд? — поинтересовался я.

Джои снова закашлялся, затем что-то тяжелое ударило меня в область правого уха, и я упал. Третий тип из «тандерберда». Я замахнулся ногой и одновременно нанес удар рукой, но, похоже, промазал. Зрение мне временно отказало, так как смотреть сквозь вспышки ослепительных звезд довольно затруднительно. Джои наклонился и несколько раз пнул меня под ребра и один раз заехал по голове.

— Ты, стручок вонючий! Стручок вонючий! — повторял он.

Джои был глуп, делал все крайне медленно, но что-что, а силы ему было не занимать. Он вцепился в мои волосы, приподнял голову, потряс ее и сказал:

— Убирайся из города и держи рот на замке, иначе мы превратим тебя в долбаный кусок гамбургера. Усек? Усек, стручок вонючий?

Я попытался дотянуться до его глаз, но промахнулся. Парень в галстуке ленточкой заныл:

— Господи, мне надо в больницу!

Джои снова пнул меня ногой, затем я услышал шаги, шум работающего двигателя, который вскоре стих где-то на шоссе.

Я лежал, уткнувшись носом в асфальт, но никто ко мне так и не подошел. Было холодно. Мимо по боковой дороге проезжали машины, но ни одна не остановилась. Чуть дальше люди входили в бар и выходили из него, но здесь, на задворках, им нечего было делать. Через некоторое время я встал, убедился, что могу держаться на ногах, и отправился в свой номер.

Там я принял четыре таблетки аспирина, стянул одежду и внимательно себя осмотрел. Если тебя бьют по пояснице и ниже, ты боишься за почки, а если тебя бьют по ребрам — боишься переломов. Я сделал несколько наклонов вперед, потом назад, вправо и влево, поднял руки над головой. В местах, по которым меня били, тупо пульсировала боль, а когда я поднял руки, правая сторона спины под лопаткой заныла, но не так, как при переломе. Я отправился в туалет. Крови в моче не оказалось. Значит, почки в порядке, но нужно будет еще раз проверить. Чуть позже.

Я закрыл крышку унитаза, сел и понял, что жив. Я чувствовал, как кровь движется по венам, легкие работают, мышцы напрягаются. У меня все болело, но лучше уж так, чем оказаться в больнице, и лучше уж так, чем оказаться мертвым. Мне и раньше доводилось быть битым, и я знал, что это такое. Все могло быть и хуже.

Я принял ледяной душ, затем оделся, сходил к автомату по продаже мороженого, взял немного льда и вернулся в номер. Затем снова разделся и завернул лед в одно из белоснежных полотенец «Говарда Джонсона». Я лег на кровать, подсунув под спину подушки, а лед приложил к голове. Через час я оделся, взял куртку и отправился в бар. Было без четверти десять. Барменша ушла, и бар закрылся. Ресторан тоже. Вот такая она, жизнь в Челаме.