Смертельные тайны

На лице Галиано не дрогнул ни один мускул. Диас поднял предписание на уровень глаз. Галиано сделал вид, будто не замечает его.

Диас поправил на носу розовые очки. Остальные застыли на местах. Я услышала, как позади кто-то двинулся, затем смолк шум насоса.

– Ну же, детектив, – громко прозвучал в наступившей тишине голос прокурора.

Прошла секунда. Десять. Минута.

Галиано все так же смотрел прямо перед собой. И тут раздалась трель его мобильного. Полицейский ответил после четвертого звонка, не сводя взгляда с Диаса.

– Галиано.

Он слушал, стиснув зубы, после чего произнес единственную фразу:

– ¡Eso es una mierda! Чушь!

И, убрав телефон в карман, повернулся к Диасу.

– Будьте осторожны, сеньор. Очень осторожны, – прошипел он сквозь зубы. – ¡No me jodas! Меня не одурачишь!

Галиано махнул рукой, давая мне знак отойти. Я поднялась и шагнула назад, но тут же опять присела рядом со скелетом, внимательно разглядывая череп. Прокурор хотел что-то сказать, но передумал и молча ждал, когда я снова встану.

Лукас подошел, уставился на кости в мешке для трупов. Удовлетворенно кивнув, достал из кармана перчатки, засунул края простыни внутрь мешка, застегнул молнию, после чего поднялся, неуверенно оглядываясь вокруг.

Диас вышел со двора и вернулся вместе с двумя мужчинами в серых комбинезонах с надписью «Morgue del Organismo Judicial» на спинах. Они несли каталку со сложенными ножками.

Под руководством Лукаса служащие морга подняли мешок за углы, уложили его на каталку и ушли в ту же сторону, откуда появились.

Диас попытался еще раз отдать предписание, но Галиано так и стоял, скрестив руки на груди. Прокурор подошел ко мне, брезгливо отводя взгляд от отстойника, и, вздохнув, протянул документ.

Беря у него бумагу, я посмотрела на Галиано. Он слегка прищурился, едва заметно приподняв подбородок. Понятно.

Не говоря больше ни слова, Диас и Лукас спешно покинули двор.

Галиано взглянул на напарника. Эрнандес уже собирал найденную одежду.

– Сколько там еще осталось? – Галиано кивком указал на грузовик с цистерной.

Оператор пожал плечами и махнул рукой:

– Галлонов десять, может, двадцать.

– Заканчивайте.

Больше в сите ничего не появилось. Я процеживала сквозь пальцы остатки жижи, когда подошел Галиано.

– Для хороших парней настали дурные времена…

– Кто тут хороший парень? Уж не окружной ли прокурор?

– Тот крысеныш даже не подумал об одежде.

Я промолчала, почувствовав тошноту.

– Он соответствует описанию?

Я подняла брови.

– Скелет. Он соответствует описанию кого-то из пропавших девушек?

Я поколебалась, злясь на себя за то, что не успела тщательно исследовать кости, и на Галиано за то, что он позволил их забрать.

– И да и нет.

– Узнаете, когда исследуете кости.

– Думаете, у меня будет такая возможность?

– Я все равно выйду победителем, – заявил он, глядя на пустой резервуар.

«Интересно, – подумала я, – кто будет проигравшим?»

5

Вечером я почти час провела в ванной – отмокала в ванильной пене. Потом подогрела в микроволновке пиццу и достала из мини-холодильника апельсиновую газировку. На десерт – «сникерс» и яблоко. Изысканная гостиничная еда.

Легкий ветерок покачивал занавески на окне. О раму тихо постукивала металлическая цепочка. Тремя этажами ниже слышался шум и гудение проезжающих автомобилей. Над головой жужжал потолочный вентилятор. В голове, как на экране, проносились картины сегодняшних событий – размытые, как плохое домашнее видео.

Выбросив обертки, бумажную тарелку, пластиковую вилку и пустую банку из-под газировки, я позвонила Матео. Он сказал, что Молли все еще в коме.

Слова эти вывели меня из хрупкого равновесия. Я чувствовала себя уже не просто уставшей – вдруг захотелось упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и разрыдаться от тоски и тревоги за подругу.

Но вместо этого я сменила тему разговора.

Матео пришел в ярость, когда я рассказала ему про Диаса, и настоял, чтобы я продолжала заниматься расследованием. Я согласилась, но пообещала, что в субботу загляну к нему в лабораторию.

Следующие двадцать минут я набрасывала на листке бумаги подробную хронологию всего случившегося в «Параисо». Затем постирала в раковине трусики, почистила зубы, смазала руки кремом и сделала несколько приседаний.

Включила Си-эн-эн. Мрачного вида комментатор рассказывал о футболе, о землетрясении, о мировых рынках. Из местных новостей: автобус сорвался в ущелье, семнадцать погибших, множество госпитализировано.

Бесполезно. Мысли мои вращались вокруг отстойника, реанимационного отделения, колодца…

Представила череп, скользкий от человеческих испражнений. Почему я не осмотрела его тщательнее? Почему позволила себя запугать и не сделала того, что было нужно?

Представила Молли с торчащими из носа, рта и руки трубками.

В конце концов, когда я ставила мобильный на зарядку, от душевного равновесия не осталось и следа.

Верди в Шарлотте сейчас наверняка крепко спал. Кэти в Шарлоттсвилле готовилась к экзаменам. Или развлекалась с подругами. Или мыла волосы.

У меня сжалось сердце.

Нас с дочерью разделял целый континент, и я понятия не имела, чем она сейчас занимается.