Смертельный танец шамана

От посещения лавки мы воздержались. Лишь послонялись поодаль, а потом нырнули в пивную, которая находилась на противоположной стороне улицы. Выпили по бокалу прохладного темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич выпил еще два. Посреди пивной стоял удивительный стол: точь-в-точь биллиардный, только без луз.

- Это для игры в карамболь, - пояснил Джаич.

- А как играть? - удивился я. - Луз-то нет.

- При случае научу, - пообещал он.

Сама пивная была не очень большой: стойка, дюжина столиков, покрытых красной клеенкой, в углу - два игральных автомата. На стене висел телефонный аппарат. Джаич бросил в него тридцать пфенигов и набрал номер Горбанюка.

- У нас есть представительство в Париже? - поинтересовался он без какого бы то ни было вступления.

- Конечно, - почти обиделся тот.

Слов Горбанюка я, разумеется, не мог расслышать, но этот разговор Джаич мне потом пересказал.

- Мне нужно, чтобы ты связался с ними. Пусть просмотрят французские газеты за последние несколько месяцев. Возможно, с парижскими антикварщиками происходило что-то похожее. Проникновение в помещения, бессилие сигнализации, аюрозолевые красители... Если найдут что-нибудь на эту тему, пусть немедленно переведут на русский и пришлют сюда.

- Понятно, - отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в голосе. - А что если этим займется наше представительство в Марселе?

- А почему не парижское?

- У них там сейчас запарка с подготовкой одного очень крупного и важного для нашей фирмы проекта.

- Хорошо, пусть будет Марсель, - милостиво согласился Джаич и повесил трубку.

Все же я был вынужден признать, что в его действиях начала прослеживаться определенная осмысленность.

Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь лавки, затем, словно решившись на что-то, направился к выходу.

- Пойдем.

- Куда? - поинтересовался я.

- Нанесем визит Шрико.

- Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.

- Ну и на здоровье. Приятного аппетита.

Мы пересекли улицу, подошли ко входу в лавку, и Джаич решительно потянул дверь на себя. Не тут-то было - она оказалась запертой. Тогда он позвонил.

- Кто это? - послышался голос рядом с моим ухом.

Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:

- Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор. Скоро у моей жены день рождения и...

- Поднимите головы.

- Что? - не понял Джаич.

- Поднимите головы. Оба.

Мы посмотрели вверх и обнаружили объектив видеокамеры, закрепленной на стене дома.

- Я вас никогда раньше не видел, - констатировал голос. Бросьте в почтовый ящик адрес, по которому я смогу вас проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно чем-то заинтересуетесь, позвоните, мы обсудим. Что вы, собственно, хотели бы приобрести?

- Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...

Последовало молчание.

- Хорошо, я вышлю каталог, - наконец, проговорил голос.

- Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...

- Больше ничем не могу помочь. - Переговорное устройство отключилось.

Джаич выругался.

- А ты говоришь "хакеры", - возмущенно проговорил он. Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал следующее:

"Меня интересует старинный русский фарфор. Постарайтесь на разочаровать меня так, как это сделали антикварщики в Париже. Лео Палермский."

Бросил записку в почтовый ящик, задрал башку, приветственно помахал рукой невидимому Шрико и направился к автомобилю.

Мы славно провели остаток дня.

Сначала я отправился на "Сюксише" штрассе, чтобы отчитаться перед "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга находился в самом начале улицы и представлял собой изящное белое строение с мансардой и модерновым фонарем у входа. Снаружи асфальт плавился, а в комнатах была освежающая прохлада. Однако "пистолетов" я застал обнаженными по пояс. Они сидели в гостиной, и каждый что-то ожесточенно строчил на портативном компьютере. Вокруг валялись пустые банки из-под колы и пива, а пепельницы были заполнены окурками сигарет. Они набросились на меня, словно свора легавых на добычу и принялись рвать на куски. С русского на английский переводил Курт. Я отчитался обстоятельнейшим образом. Их интересовало абсолютно все. Любая деталь, мельчайшие подробности. На многое я просто не обратил внимания и теперь пришлось выкручиваться за счет собственного воображения. В углу комнаты я заметил лазерный принтер. Рядом лежали стопки распечатанных страниц на английском, французском и немецком языках. Литературный эксперимент шел полным ходом.

Я подумал о том, что само дело должно бы их разочаровать: какой-то хулиган забирается к антикварщику в лавку и перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.

Когда проскользнуло упоминание о Париже, Курт и Пью тут же воззрились на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой: ни о чем подобном он не слышал.

"Наверное, утка все это с Парижем, - подумал я. - Нехило они, сволочи, здесь устроились."