Смертельный вояж

– Почему вы велели мне посмотреть на них?

– А ты разве не знаешь, чем питаются эти милые зверьки? – Женщина повернулась, и Рита заметила, что вся левая половина ее лица покрыта теми же страшными шрамами, что и руки. – Ты не слышала, что норки – хищники? И если их достаточно долго не кормить, то они способны сожрать человека целиком. Особенно нежную девушку.

– Зачем вы меня пугаете? – Рита вздрогнула. – Это они велели вам застращать меня, чтобы я не пыталась бежать?

– Милая моя… – Женщина прервала свое занятие и внимательно посмотрела на Риту. – Разве я в том положении, чтобы врать? Ты видишь мое лицо? – Она встала под лампу, давая возможность хорошенько рассмотреть себя. – А руки? – Она протянула к Рите израненные руки. – Я чудом выжила. И готова жить как живу, лишь бы больше не почувствовать, как острые зубы этих тварей грызут меня заживо.

– Вы говорили, – начала Рита, запинаясь, – что до меня к вам приводили и других девушек. Где они? Куда подевались?

– Ты уже знаешь ответ. – Женщина покосилась на дверь с клетками. – Их здесь больше нет, этих несчастных. Даже не хочу говорить, во что они превратились. Может, тебе повезет больше.

– Но ведь норки не такие уж и большие… – Рита с надеждой посмотрела на женщину. – Как они могут загрызть человека?

– Девочка, допустим, ты свернешь шею одной или двум, а их на ферме около полутысячи. Представляешь, что будет, когда сотня норок набросится на тебя? Ты просто потеряешь сознание от боли или истечешь кровью.

– Но ведь вы спаслись! – Голос Риты дрожал от слез и отчаяния. – Как вам это удалось?

– Просто я была первой жертвой. Так сказать, подопытным кроликом. – Женщина провела рукой по шрамам на лице. – Тогда эта чертова семейка еще не знала, сколько нужно норок, чтобы убить человека. – Она снова принялась за чистку шкурки. – Но теперь у них этот процесс налажен, а меня они держат для устрашения. Им нравится, что девушки начинают бояться задолго до казни.

– Боже… – прошептала Рита. – Господи, помоги мне!

Почему-то в самые страшные и сложные моменты жизни даже атеисты обращаются к Богу. Особенно если спасти может только чудо. Как будто чувствуют, что есть некто или нечто, способное отвести беду. Но, когда чудо происходит и неведомые силы вытаскивают человека из пропасти, он очень скоро забывает, что просил помощи у Создателя. Ему начинает казаться, что он всего добился сам, своим умом и своими руками. Волшебство исчезает, остается физика, химия, геометрия. И так до следующей беды. Похоже, Бог специально подбрасывает нам трудности, чтобы мы хотя бы изредка вспоминали о Его существовании…

Эти мысли, не вполне оформившиеся и довольно бессвязные, вихрем пронеслись в Ритиной голове, и, как бы давая понять Всевышнему, что не окажется неблагодарной, она повторила:

– Помоги, Господи, помоги!

Женщина равнодушно взглянула на нее, не переставая орудовать скребком. Она явно не верила в молитвы. Бог был сам по себе, а она сама по себе – в нескольких метрах от клеток, набитых грациозными хищниками. Когда-то она тоже пробовала молиться. Теперь просто работала и старалась ни о чем не думать. Так было проще жить. Если, конечно, считать это жизнью.

Глава 4

В последнее время Володя часто заскакивал на обед к матери. Ему, избалованному женской заботой, приходилось без жены несладко. И вообще, в одиночестве сложнее переживать беду. А беда случилась. Жена Володи, Рита, исчезла несколько месяцев назад, отчего жизнь его стала пустой и тоскливой. К тому же еще недавно успешный бизнес лопнул, как мыльный пузырь. Преуспевающий бизнесмен Владимир Соколов превратился в банкрота. Одним словом, все пошло прахом. Нынешнему Володе Соколову даже не хотелось смотреть на свое отражение в зеркале, так он был противен себе. Сегодня он, как обычно, не находил места в пустой квартире, поэтому, не закончив уборку, поехал к матери.

На деревянном столе в большой эмалированной миске исходили паром блестящие от масла пельмени. Рядом стояли тарелка с нарезанными солеными огурчиками и густой томатный сок в графине.

Мать, Раиса Захаровна, сдержанно улыбаясь, наблюдала, с какой жадностью сын уминает угощение. Подбородок она подперла ладонью, потому что в телесериалах многоопытные женщины именно так смотрели на своих обедающих мужей и сыновей. Раиса Захаровна с удовлетворением отметила, что, несмотря на душевный упадок, аппетит у Володи не пострадал. Один за другим он накалывал пельмени на вилку и, макнув в блюдце с уксусом, отправлял в рот. Его челюсти работали так быстро, что, казалось, пельмени сами собой исчезают с тарелки.

– Володя, – с укоризной сказала мать, – не спеши. Что ты, как гусь, глотаешь? Это вредно для желудка.

– Ну и пусть, – ответил он с набитым ртом. – Пусть болит желудок, чтобы не думать об остальном.

– Володенька, так нельзя. Не будет здоровья, не будет ничего.

– Знаю, знаю… – Володя хлебнул из стакана томатного сока. – Здоровье ни за какие деньги не купишь. – Он отодвинул тарелку с парочкой пельменей. – Спасибо, мамуля. Как всегда, очень вкусно.