Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

Позже в тот день я позвонила в приемную ветеринара, чтобы разобраться со счетом. Ответившая мне женщина очень терпеливо и доброжелательно объяснила мне различные расценки. Она сказала мне, как ей жаль, что Роско ушел, и от ее слов мне стало гораздо легче. В конце беседы я поблагодарила ее и спросила, как ее зовут.

– Эйнджел[9], – ответила она.

Я улыбнулась. Как раз в духе Роско подать мне очередной знак, когда он нужнее всего.

Именно наша глубокая, могучая любовь к Роско поддерживала этот канал общения между нами открытым. И именно эта любовь послала мне предупреждение, что Роско уйдет, и визит Бури. За много лет до этого, когда меня выдернуло из бассейна необоримое желание срочно увидеть Деду всего за несколько недель до его ухода, я не понимала, что такое предчувствие. А когда Деда ушел, мне ненавистна сделалась мысль о том, чтобы знать о таких вещах заранее. Но в случае с Роско я приняла это предчувствие. Я знала, откуда пришло сообщение, и понимала, что им двигала любовь. Та Сторона действует только из любви. В случае с Роско Та Сторона подарила нам великое благословение иметь возможность лелеять и ценить нашу бесконечную любовь.

И я понимаю, так же как понимаю все остальное, что Роско не покинул нас. Наш милый, прекрасный Роско по-прежнему рядом.

* * *

Мы не единственные в нашем клане, чья глубокая встреча с Той Стороной произошла с участием собаки. Не так давно мой брат Джон узнал, что его любимый питбуль Страшила Рэдли болен. В прошлом его лечили от рака челюсти, но теперь рак вернулся, и пошли метастазы. И остановить процесс никак не получалось. Собаку предстояло усыпить.

Страшила занимал в сердце брата особое место. Он завел его, когда переехал в Калифорнию и расстался с девушкой. Пес был с ним, когда он встретил свою жену Наташу и когда родились все его трое детей: Майя, Зои и малыш Джонни. И он щедро осыпал их всех любовью.

Брат мучился, как сказать Майе, которой было всего шесть. Он знал, что она спросит, куда подевался Страшила. Он хотел подготовить дочь к потере и помочь ей пережить горе, но как скажешь, что Страшила отправится на небеса, если сам в это не веришь?

За советом он обратился к нашей маме. Она верит в рай, но понимала, что сын растерян, поэтому посоветовала сказать Майе, что «некоторые люди» верят в существование прекрасного и счастливого места на небесах, где всех любят, даже собак, и что со временем, попав туда сами, мы воссоединяемся с нашими собаками.

Джон совет принял. Когда он сказал это Майе, та спросила:

– Папа, а ты из тех, кто в это верит?

– Я точно не знаю, – ответил Джон, – но очень надеюсь, что это правда.

Страшилу усыпили за неделю до Рождества. Джон обнимал его, пока он совершал переход. Брат очень тосковал по нему и начал сомневаться в собственном мировоззрении.

– Если это правда так, – сказал он Страшиле, – если рай правда существует, мне нужно, чтобы ты подал мне знак. Но прийти он должен только через одного человека – Лауру Лейн. – Он вспомнил ошейник любимца. – Страшила, я хочу, чтобы знаком была звезда в круге. Передай мне это через Лауру Лейн, и я поверю.

Об этом знаке Джон никому не рассказывал.

Спустя несколько дней брат с семьей прилетел в Нью-Йорк, чтобы встретить Рождество в кругу родни. В Сочельник мама приехала ко мне с бутылкой вина – изящно украшенной, как все ее подарки. Она завернула бутылку в разрисованную снежинками бумагу, а на верхушку приделала формочку для печенья в виде снежинки.

На следующий день, собственно в Рождество, мы все собрались у мамы. Я решила испечь пирог с сыром бри. Мама уговаривала меня, что еды достаточно, но мне почему-то страшно хотелось испечь этот пирог. Я упаковала ингредиенты – кружок бри, консервированные абрикосы, грецкие орехи и сдобное тесто – и приготовилась ехать. Но тут я увидела на кухонном столе мамину формочку для печенья в виде снежинки. И меня осенила мысль: «У меня же останется тесто, так почему бы не вырезать из него снежинку и не украсить ею пирог? Празднично же получится».

У мамы дома я раскатала тесто и вырезала формочкой снежинку. Наверное, я что-то перепутала, потому что у меня получилась шестиконечная звезда. Я была в восторге!

– Гляньте! – окликнула я брата и сестру. – У нас на Рождество пирог-бри с шестиконечной звездой!

Я взяла оставшееся тесто и раскатала его в длинную полоску, чтобы сделать на пироге круглый бортик. И тут заметила, что брат пристально на меня смотрит.

– Что ты делаешь с этой полоской теста? – спросил он едва ли не обвинительным тоном.

– Кружок делаю вокруг звезды, – ответила я. – Креатив так себе, но мне просто хочется так сделать. Вот, взгляни.

Брат покачал головой и вышел из кухни.

Спустя секунду он окликнул меня из комнаты:

– Лаура, можно тебя на секундочку? – Тон был требовательным, почти приказным.

– Иду!

Когда я пришла к нему, все еще перепачканная тестом, Джон попытался заговорить, но просто разрыдался.

– Что случилось, что случилось? – всполошилась я.