Смерти вопреки

Я задумался. По логике, нам нужно было брать ноги в руки и пробираться в район болот, только там у нас был шанс оторваться от собак и егерей, которые уже идут по нашим следам. У меня ни малейших сомнений не было, что через пару часов, максимум, они будут здесь, но с Кораблевым, в его теперешнем состоянии, оторваться от них будет невозможно. Проще будет самому застрелиться. Другой вариант предполагал избавиться от радиста и уходить одному, вот только подлой сволочью я никогда в жизни не был. Бросил быстрый взгляд в сторону лежащего без сознания немецкого егеря, потом на Мишу и сделал свой выбор.

– Посиди пока, парень, а я с фрицем за жизнь потолкую.

Очнулся унтер-офицер Густав Берг от резкой и пронзительной боли в паховой области. Он был сильным и волевым человеком, но увидев перед собой молодое, жестокое лицо с холодными безразличными глазами, почувствовал ледяной комок под сердцем.

У меня была не такая большая практика в проведении допросов в полевых условиях, но работу специалистов видеть приходилось, хотя потом хотелось сразу и навсегда это забыть.

Этот немец стоял между мною и моей жизнью, как только понятие укрепилось в моем сознании, эмоции ушли, растворились без следа. Теперь для меня он уже не был человеком, и все, что с ним делал, выглядело так, словно я строгал острым ножиком кусок простой деревяшки, и стоило ему это понять, как он сразу сломался. Стоило мне увидеть, что в глазах гитлеровца поселился панический страх, замешанный на острой, всепожирающей боли, я прекратил пытку и сказал:

– Расскажешь все – умрешь быстро.

Он не сразу понял меня. Пришлось повторить ему несколько раз, пока смысл дошел до затуманенного болью сознания.

– Да. Все… скажу.

Около часа я вел допрос, спрашивая, потом переспрашивая, уточняя, пытаясь поймать его на лжи, и только потом убил.

Обыскивая трупы, нашел несколько банок консервов, аптечки, фляги с водой, карту с пометками и жетоны. Металлические бляхи мы с Кораблевым повесили себе на шею, а карту я засунул за пазуху. Наши маскхалаты и оружие ничем не отличалось от обмундирования немецких егерей. Последним штрихом нашей маскировки стали окровавленные бинты, которые я намотал на себя и Кораблева. К этому моменту он немного пришел в себя и уже мог, правда, с трудом, самостоятельно идти.

– Миша, я намотал тебе на шею бинт, поэтому на все вопросы, которые будут тебе задавать, ничего не говори, а хватайся за горло и хрипи. Понял меня?

– Понял. А дальше?

– Дальше… Живы будем – хрен помрем.

Шагал он тяжело и неуверенно, несмотря на то, что теперь я все нес на себе. К счастью, идти нам пришлось недалеко и спустя какое-то время мы вышли из леса где-то в пятидесяти метрах от немецкого блокпоста. Гитлеровцы при виде нас настороженно замерли и еще только смотрели удивленными глазами, как я заорал во все горло:

– Группа «Призраки»!! Командир обер-лейтенант Шнитке!! Рейн!!

Последним я выкрикнул пароль, и сердце мое при этом сжалось. Если унтер-офицер соврал… Нет. Все правильно. Солдаты кинулись к нам с оружием в руках, но явно не для того, чтобы брать в плен. Двое из подбежавших солдат подхватили Кораблева, который прямо обвис у них на руках. Еще один подхватил рацию.

– Унтер-офицер Густав Берг. Кто у вас старший?

– Командир блокпоста унтер-офицер Фридрих Зейдлиц, господин унтер-офицер! – вытянулся передо мной солдат.

– Врач есть?

– Никак нет, господин унтер-офицер!

Подбежавший ко мне командир блокпоста оказался мужчиной лет сорока и при этом имел огненно-рыжие волосы. Вытянувшись передо мной, отрапортовал:

– Командир блокпоста унтер-офицер Фридрих Зейдлиц!

Не дав ему опомниться, я резким и требовательным тоном потребовал от него врача и рацию, так как у меня ценная информация для генерала Рихтера. Услышав фамилию генерала, унтер-офицер явно опешил и растерянно доложил, что рации у них нет, зато есть мотоцикл, с которым можно послать курьера.

– У меня раненый, унтер! Какой, к черту, курьер! – придав себе разозленный вид, заорал я на него. – Бездельники! Вам бы здесь только брюхо жратвой набивать! Сам доставлю!

На мое счастье, отделение Зайдлица прибыло на смену два часа назад, поэтому солдаты знали о прибытии специального подразделения «Призраки».

Ошеломленный неожиданным появлением раненых егерей из специальной группы, унтер окончательно растерялся и без разговоров выделил мотоцикл разъяренному егерю. Сейчас он молил Бога об одном, чтобы этот бешеный «лесной призрак» не наговорил ничего лишнего генералу, иначе из роты охраны он мгновенно окажется в окопах передовых частей.

Спустя десять минут мы уже мчались по большаку, оставив за спиной блокпост.

– Куда мы теперь? – усталым и тусклым голосом спросил меня Кораблев.

Я бросил мельком взгляд на него. Радист был неестественно бледный. Губы сухие, потрескавшиеся. Глаза тусклые и больные.

– Пока не знаю. Сначала попробуем выжить.