Смерти вопреки

– Верно. Не знаешь, – хитро усмехнулся Сталин, внимательно смотревший в это время на наркома внутренних дел. – Да не волнуйся так, Лаврентий. Я тебе больше верю в этом деле.

Берия облегченно выдохнул воздух. Сталин некоторое время молчал, потом спросил:

– Теперь скажи мне: как много людей знает об этих папках?

– Из моих: только подполковник Быков, товарищ Сталин.

– Что он знает?

– Он заглядывал только в одну папку, чтобы убедиться в подлинности…

– Хорошо. Иди, Лаврентий.

Не успел нарком дойти до двери, как его неожиданно остановил голос Сталина:

– Ты, Лаврентий, этого лейтенанта переведи из управления куда-нибудь. Подальше.

Берия развернулся к вождю, пытаясь понять, что могут значить эти слова, как хозяин кабинета снова заговорил: – Он молодец. Свое дело хорошо сделал. Нашей советской стране нужна такая боевая молодежь.

Глава 7

На следующее утро я прибыл со всеми бумагами в Первое Управление НКГБ СССР или Управление внешней разведки. Дежурный, внимательно посмотрев на документы, сначала сверил мою фамилию со списком, лежавшим у него на столе, и только потом отправил меня в отдел кадров. Мне там дали ворох анкет, которые я только начал заполнять, как прибежал какой-то сержант. Уточнив мою фамилию, он сразу потащил меня по этажам наверх. Мы вошли в приемную и, пройдя мимо нескольких офицеров с папками, сидевших в ожидании приема, остановились у письменного стола, где сидел капитан-порученец и что-то писал. Стоило нам подойти к его столу, как капитан поднял голову. Сержант только вскинул руку к козырьку и собрался докладывать, как дежурный офицер коротко бросил ему:

– Свободны, сержант.

Скользнув по мне ощупывающим взглядом, порученец уточнил:

– Лейтенант Звягинцев?

– Так точно!

– Проходите, лейтенант. Вас ждут.

Я открыл дверь и вошел. В глаза сразу бросился большой портрет Сталина, висящий на стене, в массивной раме. Под ним стоял большой письменный стол, к которому примыкал стол для заседаний, по обе стороны которого стояло по три стула. Один из них сейчас занимал плотно сбитый мужчина с крупным, солидным носом и бурыми, прокуренными усами. Хозяин кабинета, обладавший несколько грубыми чертами лица, смотрел на меня цепким прищуренным взглядом уверенного в себе человека.

Вызов к руководителю внешней разведки не известного никому лейтенанта был для меня по меньшей мере неожиданным. Уже потом я догадался, что такому приему был обязан предварительному звонку Лаврентия Берии.

– Здравия желаю, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга. Лейтенант Звягинцев прибыл для прохождения дальнейшей службы!

– Проходите и садитесь, лейтенант Звягинцев. Для начала давайте я вас сразу познакомлю. Майор Карпов Вячеслав Иванович. Он будет какое-то время курировать вас, лейтенант. Он же обрисует задачи, стоящие перед нашим управлением. Мне же просто хотелось поговорить с вами. Узнать, что вы за человек. Расскажите о себе.

Для изложения автобиографии и службы в армии мне хватило десяти минут.

– Со второго курса института ушли?

– Так точно.

– Доброволец. Очень хорошо, – неожиданно похвалил он меня. – Награды сами за себя говорят. И три иностранных языка. Немецкий, французский и английский. Отлично. Как вам, Вячеслав Иванович?

– Сначала проверю, а потом уже выскажу свое мнение, товарищ комиссар, – рассудительно ответил ему майор.

– Вот и забирайте его, – закончил нашу встречу хозяин кабинета. – Проверяйте. Инструктируйте. Вводите в курс дела.

В кабинете майора была открыта настежь форточка, несмотря на приличный мороз, не опускавшийся ниже пятнадцати градусов последние две недели, вот только это не придавало особой свежести атмосфере кабинета. Казалось, что каждый сантиметр этого помещения, от пола до потолка, источает ядреный табачный дух. Не успел он сесть за стол, как сразу выдвинул ящик, достал початую коробку папирос, потом покосился на меня и спросил:

– Куришь?

– Нет.

– Вот и хорошо, – заключил майор, после чего закурил, пару раз хорошо затянулся, выдохнул дым и продолжил: – Я с гражданской курить начал. Несколько раз бросал, но так и не смог. Ладно. Это к делу не относится, а теперь давай, лейтенант, излагай мне все снова и очень подробно. Так сказать, все основные факты автобиографии.

После моего рассказа майор некоторое время задумчиво молчал, куря уже четвертую папиросу подряд.

– Студент. Комсомолец. Доброволец. Партизан. Диверсант. Орденоносец, – начал наш разговор с перечисления майор. – А еще, возможно, будущий сотрудник нашего ведомства. Вроде все правильно. Вот только одно мне непонятно, Звягинцев: почему ты до сих пор в партию не вступил?

Я сделал вид, что замялся, потом сказал: