Смертник

Машина остановилась прямо за насыпью. Послышался шум хлопнувшей двери. По насыпи кто-то ходил. Эхо шагов отдавалось в трубе.

– Угости сигареткой, Серый. – Просительный голос, казалось, раздался у самого уха.

– Достал ты меня, Крысин. – Вальяжный голос от души растягивал гласные звуки.

Судя по всему, Серый все же поделился с приятелем. Голоса стихли, и некоторое время стояла тишина.

Ника хотела повернуть затекшую шею, но передумала. Если здесь так слышен каждый звук, то и тем, стоящим над головой, шорох в трубе тоже много чего скажет. Ника стояла, боясь лишний раз вздохнуть, и молилась о том, чтобы все поскорее кончилось. Не потому, что ныла спина и затекли ноги – очень хотелось побыстрее оказаться в Зоне. После первых же шагов станет ясно: возможно ли в принципе осуществить то, что она задумала.

– Спокойно вроде, – негромко сказал Серый.

– Как думаешь, они и сегодня в Зону полезут?

В ответ снисходительно выдохнули.

– Ни за что бы не полез туда. Ни за какие деньги. Чё они там все базарят о том, что без Зоны жить не могут? Что там типа, жизнь, а у нас тут болото. Не верю я в это, Серый. Бабок надеются срубить по-быстрому. Так бы и говорили. А то адреналин… наркотик. Не-а, не полез бы я туда.

– А на луну бы полез?

– При чем здесь это? Я вообще говорю.

– И я вообще. Никуда бы ты полез, Крысяев. Потому что ты трус.

Опять стало тихо.

– Двигатель перебрать надо, – задумчиво протянул Серый. – Что-то у меня холостые гуляют.

– Это… холостые гуляют. Попробуй набрать женатых.

Наверху хмыкнули. Потом послышались шаги.

– Трус ты, Крысов. Еще и тупой.

– Я, это…

– Заводи давай, поехали. Ужин скоро…

Заурчал двигатель. К облегчению Ники раздался шум отъезжающей машины. Только теперь она рискнула повернуть голову и с радостью услышала, как тяжело перевел дух Макс, стоявший за ее спиной.

– Что застыли, придурки? – прошипел уже снаружи голос Грека. – За мной. Во весь опор. И тихо, черти, тихо.

Вот именно что "во весь опор" бежала к колючей проволоке Ника, стараясь не упускать из виду широкую спину проводника. Ее не оставляла мысль о том, что военные устроили засаду. В темноте насыпь плохо просматривалась. Да и на бегу оглядываться себе дороже. Однако свербящее чувство между лопатками заставило ее прибавить ходу. В любой момент ожидая выстрела в спину, она почти обогнала Грека. Остановил ее не столько предупредительный жест, сколько колючая проволока, на которую она едва не налетела грудью.

Грек без труда отыскал предусмотрительно разорванные кем-то звенья колючей проволоки и приглашающе кивнул в сторону образовавшейся дыры.

– Быстро, – только и сказал он.

Нику не требовалось подгонять. Она заставила себя с максимальной осторожностью скользнуть в ощетинившуюся шипами дыру. Сердце, и все чему полагалось быть внутри, вдруг сжалось в тугой болезненный узел. Тут же вскочила на ноги, сжимая в руках автомат, готовая сражаться до конца. Палец цеплялся за спусковой крючок и только возня за спиной, а не впереди, откуда она ждала нападения, удерживала ее от выстрела.

Зона встретила пришельцев безмолвием. Которое даже отдаленно не напоминало то, к которому привык человек. Глухая, абсолютная тишина расплавленным воском затекла в уши и надавила на затылок.

Пахло близким дождем. Ветер нес из глубины Зоны пыль, запах гари и чего-то неуловимого, от которого оставался металлический привкус на губах.

Не все справились с первым препятствием. Краб порезал шею о колючую проволоку. В довесок к боли получил еще и предупреждение от Грека.

– Ты как хочешь, Краб. А я свои деньги уже отработал, – вкрадчиво начал Грек, стоило им отойти подальше от контрольной полосы. – Ты в Зоне. Делаю тебе первое предупреждение. После третьего ты поворачиваешь назад и выбираешься отсюда самостоятельно. То же касается и остальных. В любом месте и в любое время суток. Хочешь оставаться в обойме, сынок, следи за собой. Слепые собаки как акулы, чуют запах крови на расстоянии. Я скажу, когда можно будет безопасно для остальных порвать себе задницу. Без моего приказа можешь сделать только одно – пустить себе пулю в лоб… И то, только после моей команды.

Ника с трудом уяснила себе логику бывшего вояки. Одно она осознала совершенно точно, предупреждение – это плохо. А два предупреждения – очень плохо. О трех, наверное, и заикаться не стоило. Девушка решила на досуге поинтересоваться у Макса – он казался ей самым здравомыслящим – все ли правила так безобидны, что в конечном итоге предполагали лишь отправку домой, или за нарушение некоторых полагался расстрел на месте.

Стояла кромешная тьма. Грек не спешил включать фонарик. Как он умудрялся видеть в темноте, осталось для остальных загадкой. Он шел первым и шел напролом. Нимало не заботясь о том, что колючие ветви, отведенные его рукой, били кого-то по лицу. А поскольку следом двигалась Ника, ей доставалось больше всех.