Смертник из рода Валевских #02

— Мне кажется, или кто-то здесь активно воздух портит? — я демонстративно отвернулся от верзилы и обратился к своему соседу. Мужчина, лет сорок, совершенно не приспособлен к тому, чтобы сражаться с тёмными тварями. Судя по тому, как сильно он побелел, моё поведение оказалось для верзилы неприемлемым.

— Ты умоешься кровью! — послышался грозный рык, после чего зазвенела цепь. Я развернулся, в несколько раз обмотав кулак цепью. Кастет получился не самый хороший, но нужен он мне не для этого. Мужик был силён, возможно быстр, но на моей стороне было неизгладимое преимущество — возможность активировать магию. Потом, конечно, будет плохо, но это будет после того, как я всё закончу.

Удар в голову был быстр и, не окажись на его пути золотой купол, мог превратить меня в дурачка, отбив все мозги. Верзила бил со всей своей безумной дури, привыкнув решать проблемы силой. Удар был таким мощным, что меня сместило вместе с куполом в сторону, но наполненный болью крик стал сигналом к тому, что пора действовать. Ещё с прошлого раза я помнил — качели начнутся через полминуты, и я превращусь в безвольное существо. Прыгнув вперёд ногами, я врезал орущему верзиле каблуками по коленным чашечкам. Густав научил. Каким бы сильным и выносливым ни был противник, устоять после такого удара у него не получится. Не получилось и у шкафа, баюкающего разбитую ладонь. Тело ещё падало, пытаясь размахивать руками, но я уже находился за его спиной, накидывая петлёй цепь на шею. Один конец был жёстко прикован к столбу, второй я намотал на руку и, как только мужик грохнулся на землю, упёрся в его спину ногами и что есть силы потянул цепь на себя. В рукопашной сражаться против такой туши нереально — задавит. Пользоваться магией в палатке тоже не вариант. Шип заденет других смертников, а вылечить всех я не успею — меня скрутит. Значит, остаётся единственный способ обезопасить себя хоть на какое-то время. Не знаю, чем думали церковники, отправляя таких смертников в разлом. Он же неуправляем!

Тело подо мной начало дёргаться, но я даже не думал ослаблять цепь. Даже когда мир перевернулся, и я рухнул на землю, судорожно глотая воздух, всё равно тянул на себя цепь, заканчивая начатое. Минут через пять, когда пространство прекратило кувыркаться, я сумел поднятья на ноги. Один.

— Он… Ты его…, — взгляд, которым на меня смотрели оставшиеся трое смертников, говорил о многом. Эти ребята не были убийцами.

— Он нарушил кодекс смертников, — спокойно заметил я, разматывая цепь с посиневшей шеи. На всякий случай проверил пульс — его не было. — Он напал на собрата. На члена своей группы. На командира. За такое наказание только одно — смерть. Мгновенная и беспощадная, как любят выражаться служители Света. У кого-то есть претензии к тому, что я сделал?

— Нет, — синхронно замотали головами смертники, но тот, к которому я обратился в первый раз, всё же осмелился и дополнил: — Даже хорошо, что ты эту тварь прибил. Совсем безумный какой-то. Чуть что — сразу бьёт. Не так посмотрел, не так вдохнул, не так помочился — сразу удар. Уже два дня с ним мучаемся.

— Почему не прибили его во сне? — спросил я, отчего и без того белые смертники побелели ещё больше. — Понятно. Один вопрос, чтобы понимать, с чем придётся работать — за что вас приговорили к смерти? Вы же все здесь явно не бедные овечки.

— В том-то и дело, что овечки, — вздохнул мужчина. — За всех говорить не буду, но у меня ситуация просто чудовищная. Я случайно партнёра убил. Мы отмечали удачную сделку, выпили, сильно выпили, решили проверить, насколько мы крутые — кто дальше сможет высунуться из окна. Один высовывается, второй держит его за ноги. Первым пошёл партнёр, я не удержал, а суду было безразлично, в каком состоянии мы это творили. Откупиться не дали, а по закону империи — смерть за смерть. Вот меня и приговорили к казни. Не обошлось без жены партнёра, куда же без неё — она к рукам, получается, весь наш бизнес прибрала. Семьи-то у меня нет… Очень не хотелось умирать, и когда мне предложили стать смертником, я согласился без раздумий. Сражаться не умею, тёмных боюсь до одури, в Крепости пробыл всего сутки и сразу отправили на разлом. А тут этот… Как-то так. Церковники строго настрого запретили использовать своё имя, вплоть до казни, так что сейчас я безымянный и безродный смертник.

— Будешь Первым, а там разберёмся. У вас что? Тоже пьянка?